Джон Харвуд - Призрак автора

«Ты для меня рыцарь, которому предстоит последнее испытание».Что подумает обо мне Алиса, если я не справлюсь? Вопрос, который мне до сих пор удавалось гасить в себе, заставил двинуться в комнату матери, в которой уже царил полумрак, поскольку окно выходило на север.

Я опять осветил фонариком глубокие борозды, процарапанные на днище шкафа. Слишком прямые, чтобы считать их следами от когтей: похоже, что-то тяжелое втискивали в шкаф. Я обратил внимание и на то, что головки болтов, скреплявших пол, были сточены.

Нет, уговаривал я себя, это следы от ремонта электропроводки. Настольная лампа и розетка были здесь в точности такими же, как в соседней комнате, но шнур казался намного длиннее. Опустившись на корточки возле кровати, я вытащил пыльный клубок провода. Провод от розетки вел к старому двойному адаптеру, а уже от него один конец подсоединялся к настольной лампе. Посветив фонариком, я увидел, что сама электрическая лампочка разбита, обрывки нити накала поблескивали в луче света.

Другой провод исчезал в дырке, проделанной в панели стены чуть ниже изголовья кровати.

«Она, конечно, мертва, но ты и сам это знаешь».Я попытался отвернуть один из болтов в полу шкафа с помощью монетки и почувствовал легкое движение. Парализованный страхом, я боялся оглядываться и продолжал отвинчивать болты — один, второй, третий, и вот уже деревянную панель можно было снять. Сначала я не увидел ничего, кроме темноты и пыли, но потом, в луче фонаря, разглядел необычный аппарат. Стеклянная трубка примерно в фут длиной, густо оплетенная паутиной, казалось, парила в черном вакууме. Но, как я потом заметил, она была подвешена над деревянной плитой и удерживалась тонкими прутьями и зажимами. С обеих сторон у трубки имелись округлые выступы, и третий выступ находился посередине; в них были впаяны тонкие серебряные прутики, которые затем крепились к электродам. Изолированные провода соединяли трубку с внушительным черным металлическим цилиндром, смонтированным на деревянной плите.

Я видел картинку с изображением подобной конструкции — причем совсем недавно. Здесь, в библиотеке, в книге о мучениках радиации, которую, казалось, уронили в ванну. Точно: на фотографии между страницами была такая же стеклянная трубка, закрепленная вертикально на подставке, а рядом на скамейке черный цилиндр, возле которого позировали два бородатых джентльмена викторианской эпохи.

«Адская машина Альфреда».

«Я написала об этом в новелле…» — да, точно, это было в «Призраке»: стеклянная трубка, которую Корделия разбила в студии, когда доставала зеленое платье. Платье, в котором Имогена де Вере предстала на портрете Генри Сен-Клера.

Я наконец понял, как моя мать убила свою сестру, не навлекая ни малейших подозрений. Виола, сама того не сознавая, подсказала план идеального убийства, и Филлис безжалостно исполнила его. Энн умерла, так и не узнав, кто — или что — убил ее.

Буквально через три минуты я уже был в библиотеке с письмом Виолы в руках и разглядывал первый рентгеновский снимок: скелет руки, обтянутой прозрачной тканью, с черным ободом обручального кольца на фаланге одного из пальцев. Это был снимок руки Анны Рентген, жены Вильгельма Конрада фон Рентгена, первооткрывателя рентгеновских лучей, сделанный в декабре 1895 года. Аппарат, что лежал в шкафу, назывался флюороскоп; вакуумная трубка, генерирующая лучи, была названа в честь ее изобретателя, сэра Уильяма Крукса. Наряду с другими выдающимися учеными викторианской эпохи Крукс умело совмещал науку с околонаучной мистикой, проводя так называемые сеансы с участием молодой и привлекательной помощницы-медиума по имени Флоранс Кук.

Весной 1896 года тысячи людей выстраивались в очереди на выставках в США и Европе, чтобы сунуть в примитивные рентгеновские аппараты свои руки, а иногда и головы и полюбоваться уникальным зрелищем. В тот первый год были проданы тысячи флюороскопов: врачам, инженерам, ученым-любителям, фантазерам и просто безумцам. В их числе, должно быть, оказался и Альфред Хадерли.

Никогда не забуду тот день в Кристал-Пэлас: вспоминаю всякий раз, когда читаю «Сувенир». Его игрушка разрушила иллюзию о бессмертии, о бесконечности времени, которой наслаждаешься в молодости. Альфред был помешан на этом приборе и стремился обладать им во что бы то ни стало. Но лично мне он всегда казался источником зла, темной силой.

Виола была права: эти аппараты были в высшей степени опасными. Один венский врач подверг свою первую пациентку, пятилетнюю девочку, 32-часовому воздействию радиации, пытаясь удалить ей родинку со спины. У девочки выпали все волосы, а спина оказалась практически выжженной. Кларенс Дэлли, помощница Томаса Эдисона, была первой жертвой, скончавшейся в страшных муках в возрасте тридцати девяти лет; после безуспешных попыток остановить распространение раковой опухоли ей ампутировали обе руки. Один из рентгенологов ранней поры писал, что боль от рентгеновских лучей сравнима лишь с муками ада.