Кристина Старк - Стигмалион

Айви вела себя очень дерзко, когда была пьяной. Потеряв всякий интерес к моей груди, Айви сунула руку под пояс джинсов. Я напрягся, но она умело избегала контакта с моей кожей. Просто касалась через ткань боксеров. Бесстыдница.

Остатки паники покидали меня, в теле разливалось тепло, близость Айви и ее бесстыдство гасили напряжение. Надеюсь, все уже пьяны настолько, что видят только Ричи, пытающегося изнасиловать гитару. Я обвел глазами помещение, и мой взгляд наткнулся на Дюймовочку, забившуюся в кресло на противоположной стороне комнаты. Она сжимала в руке бутылку сидра и таращилась на меня во все глаза. Красная, как помидор. Наверно, увидела все то, на что первокурсницам пока еще не так часто приходится смотреть.

– Новенькая. Правда или действие? – обратился к ней Ричи. Я знал, что вопрос будет с подвохом еще до того, как он закончил предложение. – Ты девственница?

Айви громко хихикнула мне в ухо и перевела глаза на новенькую. Та покраснела еще сильнее, начала мяться, опустила глаза, потом подняла их, в панике оглядывая присутствующих.

Боюсь, ее взгляд был красноречивей любых слов. Она в самом деле еще ни с кем не занималась сексом, и теперь это стало известно каждому в этой провонявшей алкоголем комнате. Как печально…

Бекки вступилась за нее. Айви, наоборот, подлила масла в огонь, громко спросив, не делают ли первокурсниц из сахара. Потом все кое-как замяли, продолжили игру, и я собрался было утащить Айви в спальню, как вдруг она хлопнула меня по колену и, указывая глазами на Дюймовочку, сказала:

– На этой девке твоя футболка.

Я знал этот тон. Таким тоном обычно зачитывают смертельные приговоры в фильмах.

– Бекки дала ей, девчонка чем-то облилась.

– А у Бекки закончились чистые тряпки, что ли?

– Они у нее и не начинались, – отшутился я.

– Вильям, – сжала зубы Айви. – Это не смешно.

– Да ладно, – улыбнулся я ей. – А по-моему, очень. Ты ревнуешь не только меня, но и мои футболки.

– Я не ревную твои футболки! – возмутилась она. – Мне просто дороги воспоминания о нас с тобой, которые эта телка сейчас оскорбляет, потея в мою самую любимую футболку.

– Потея? – почти расхохотался я.

– Еще как. Посмотри на ее фейс. Красный и потный. Да с нее прямо течет. Ткань к сиськам прилипла… Фу… Жаль, что футболка не серая, тогда бы все увидели два пятна у нее под мышками.

Я не удержался и перевел взгляд на новенькую. Она и в самом деле выглядела разгоряченной. Лоб блестел, щеки порозовели. Но мне не казалось смешным то, что с ней происходило. Она волновалась, ужасно волновалась и не знала, куда себя деть. Смотрела в пол и часто водила тонкой ладонью по лбу. С какой планеты она сюда явилась? Такая испуганная, словно впервые находится среди людей.

Я украдкой изучал ее, пока Айви отплясывала тверк, потея не хуже взволнованной новенькой. Потом она без сил упала рядом со мной, разливая джин-тоник из стакана, и прошептала:

– Смотри, что сейчас будет!.. – И громко, чтоб услышали все, объявила: – Ты! Новенькая! Да! Поцелуй того, кто первым поднимет руку!

Того, что случилось дальше, не ожидал никто. «Жертва» внезапно уронила свою бутылку и с криками «Нет! Не надо!» отшатнулась от бросившихся к ней парней. Споткнулась, шлепнулась на пол, попыталась встать…

– Господи, ты только посмотри на нее, – шепнула Айви. – Умора!

Паника новенькой выглядела комично для большинства присутствующих: кое-кто даже громко заржал, – но только не для меня. Я слишком хорошо знал, что такое панические атаки, что такое ледяные пальцы ужаса, сжимающие горло и превращающие тебя в параноика, готового в любую секунду удариться в бегство…

Мне стало ее жаль, и я вступился за нее, на ходу придумывая «психованного регбиста» и надеясь, что она окажется умной девочкой и быстро схватится за мою соломинку.

И она схватилась, глядя полными благодарности глазами и улыбаясь нежно, по-детски. Думаю, примерно так она выглядела, когда была ребенком и кто-то из взрослых дарил ей подарки…

И в этот момент я понял, где видел ее раньше.

Я вспомнил это лицо – все его черты, вплоть до мельчайших пестринок на радужках глаз, вплоть до последней веснушки. Она повзрослела, восемь лет прошло, как-никак, с момента нашей первой и последней встречи. Она перестала быть ребенком. Больше не орала, не дерзила и не считала себя центром Вселенной. И волосы уже не торчали в разные стороны, а были уложены в длинное, идеально прямое каре. И лицо не было заляпано грязью. И что-то случилось с губами – они выглядели немного иначе: полнее и красивее, – но это точно была она.