Кристина Старк - Стигмалион

Вечером ко мне снова заглянула Вибеке. Подтвердила все, что сказал Вильям. Материлась на двух языках. Больше всего досталось Вильяму и Айви:

– Айви совсем с катушек слетела. Она знает, что ты приехала с Вильямом вчера утром. Кто-то сказал ей. Устроила скандал. Затея с молоком – ее рук дело. А он, как дурак, влюблен и не замечает, что они… что вообще-то они совершенно не походят друг другу.

– Почему ты так думаешь?

– Она… вредит ему, Долорес. Она очень сильно ему вредит .

– В смысле?

– Пока больше ничего не могу объяснить. Еще не довел он меня до ручки, но очень скоро это случится… И тогда я не буду держать язык за зубами.

В начале октября жизнь подарила мне еще одно незабываемое знакомство. Какой-то парень, подписанный на меня в Инстаграме, попросил о встрече, и я снова подумала: а почему бы и нет. Я выбрала время и место, и Сейдж сопровождал меня на всякий случай.

Крейг оказался симпатичным двадцатипятилетним парнем: чуть ли не два метра ростом, рыжие волосы, татуировки на предплечьях, чарующая улыбка – и явился не один. Он привез в кресле-каталке девушку со светло-голубыми, почти прозрачными радужками и белой-белой кожей.

– Это Грейс, моя старшая сестра, – пояснил он. – Она не говорит. И вряд ли сейчас понимает, где находится… Но однажды она спасла меня. Подарила мне этот мир.

Крейг купил себе огромный стакан кофе, дал Грейс апельсиновый сок, который она начала потягивать через трубочку, вяло глядя перед собой.

– Грейс родилась здоровой красивой девочкой. Никто никогда не заподозрил бы, что с ней что-то не так. Но потом что-то странное начало происходить с ее волосами и глазами: они стали необычайно светлыми. Она начала отставать в развитии, стала очень вялой и заторможенной. В конце концов у нее диагностировали фенилкетонурию – у Грейс нет печеночного фермента, который расщепляет белки: они не распадаются до конца и становятся ядом для мозга. Короче говоря, когда маленькой Грейс давали обычное молоко, мясо или рыбу – ей давали яд, который медленно убивал ее. Но об этом никто не знал. А когда наконец узнали, было слишком поздно: подобные поражения мозга необратимы.

Крейг вытащил из крепко сжатой ладони Грейс пустой пакетик с соком.

– Потом родился я, и оказалось, что у меня та же дрянь… простите, болезнь. Но на этот раз родители знали, что делать. И – вуаля! Посмотрите на меня! Я здоров. Я могу учиться, служить, путешествовать, жить на полную катушку – и все это благодаря Грейс. Если бы я родился первым, то сейчас в этом кресле сидела бы не она…

– Даже не верится, что ничтожное, невидимое изменение в одном гене из многих тысяч способно забрать у человека разум, правда? – риторически заметил Сейдж.

– Те же мысли, бро, – отозвался Крейг. – Долорес, напиши об этом в своем Инстаграме, окей? Пусть вспомнят лишний раз, как им повезло. И сама держись, поняла? Что-то слишком много грустных постов за последнее время. Это из-за универа? Если что, скажи мне, я двину кому-нибудь в рыло.

Сейдж расхохотался и хлопнул Крейга по плечу. Ох уж эти парни, им лишь бы в рыло двигать…

Я обещала Крейгу выкрутить на минимум свой депрессняк и следующие десять постов написать так, чтоб у всех животы от смеха болели.

Крейг прав. Нужно почаще вспоминать о том, как всем нам повезло.

«О’кей, фолловеры. Сегодня мне снилось, что я танцую на улице. И все вокруг тоже танцуют. Я на карнавале или на каком-то другом большом празднике. С неба сыплются конфетти. Под ногами – блестки и стружка серпантина. Партнер обнимает меня за спину, а платье на мне – его почти нет. Оно короткое-прекороткое с глубоким вырезом спереди и тонкими бретельками. Я чувствую руку партнера на своей обнаженной спине. И его прикосновения не оставляют ожогов…

Я проснулась с таким воодушевлением и первым делом – знаете, что? Полезла в интернет и стала искать школу латиноамериканских танцев. И нашла ее, буэнос амигос! А вторым делом, как думаете, что? О да, я записалась в нее! И сегодня вечером я надену короткую юбку, и плотные колготки, и облегающий закрытый топ, и перчатки! И пойду танцевать! И пусть кто-то попробует остановить меня. Я повеселюсь, я потанцую, меня будут обнимать руки партнера. Я буду счастлива. Да, болезнь – это ограничения. Но чем сложнее ограничения – тем приятней их будет преодолеть.

Интересно, как его будут звать – моего первого партнера по танцам? Дэвид? Шон? А может быть, Диего? Или даже Алехандро! А-ха-ха! Ваша Лори-мечтающая-о-лавстори».