Ирина Ильина - Загадочное послание

— Скорее, в потайную комнату, вам надо спрятаться, пока вернется ваша дочь. Простите, Лира, никто не должен заметить подмены, иначе — карлик Гейнц оживет, и уже — навсегда!

— Так моя Лилия на болоте? Но с кем?

— Не волнуйтесь, скоро она будет здесь.

Лира вышла, я слышала, как она разбудила Сесиль и дала ей указание:

— Возьми свечу, стань на балконе и трижды нарисуй огоньком крест. Потом приготовь ванну.

Вернувшись к нам, Лира предложила выпить особый напиток:

— Вот это мой муж привез из последнего крестового похода. Удивительные зерна. Их надо перетереть и сварить на огне.

Она достала мешочек из какого-то сундука, в комнате запахло кофе.

— Знаете, — продолжала щебетать хозяйка, — этот напиток придает силы и бодрость.

— Да, знаю.

Я видела, что Лира смущена, а меня волновало, где моя дочь. Вдруг я догадалась:

— Так это вы затащили нас сюда?

— Не волнуйтесь, не надо, скоро все закончится, все будут счастливы, а вашей дочери ничего не угрожает! — она извинялась, — но это не я, вы все узнаете.

На спиртовке она сварила кофе.

— Напиток такой ценный и редкий, что я не доверяю его никому, варю сама.

Вошла Сесиль с огромными ведрами горячей воды. Увидев нас, бедняжка чуть их не уронила. Но сумела побороть испуг, подошла в деревянной ванне, вылила в нее воду и вышла пополнить ведра… Мы втроем пили кофе, я поняла, что спрашивать о чем-то не имеет смысла, пока не решит хозяйка, ответов я не получу. Сердце изнывало от страха за дочь. Когда ванна была наполнена, Сесиль и Лира раздели Лилиан, уложили ее в ванну, куда прежде Лира налила каких-то снадобий, девушка стонала от боли, все тело было в синяках и кровоподтеках. Осторожно смыв кровь и обработав ссадины порошком, Лира сказала:

— Давай, детка, поднимемся. Тебе надо поспать.

Тут же в комнате находилась кровать. Лилиан заснула быстро.

— Сесиль, ты бы отправилась в бывшую библиотеку. Когда к тебе зайдет Виктор, ты скажешь, что Лилиан у меня.

Девушка покорно вышла, а через несколько минут в комнату вошли еще двое — моя дочь и карлица. Лилия сразу меня узнала, она бросилась именно ко мне:

— Мама, что все это значит? Почему мы здесь, почему я хочу всем сказать, что они ошибаются, а говорю что-то совсем другое? Что это за место? Что за замок?

— Лиличка, я сама ничего не знаю, надеюсь, нам объяснят.

— Да, и объясню я, — сказала карлица, — мой первый муж, карлик Гейнц, оказался воплощением зла, и умирая, предупредил, что вернется. Тогда я пошла темной ночью к ведьме-ворожее, спросить ее, что же будет. Она ответила: "Все зависит от тебя! Стань воплощением добра, и ничего не случится". Я молилась за упокой души Гейнца весь траур, но каждую ночь он приходил ко мне во сне и смеялся. Однажды он мне сказал:

— Вы понимаете, я не могла допустить этого, умерев, я осталась среди неприкаянных душ и стала ждать, назначенного часа. Вот, он наступил.

— Так это ваше письмо?

— Нет, деточка, это его письмо.

— А как Лилия здесь оказалась?

— Это тоже он. Я только увела ее из дворца и спрятала на болоте. Я очень боялась, что вы соберетесь вместе. Когда же нам подали знак огнем свечи, мы обошли наших преследователей и пробрались в замок.

— А как нам отсюда выбраться?

— О это — очень просто! — засмеялась Анна, — одна из вас выходит на балкон, другая — в соседнюю залу, и вы — дома!

— Так мы можем уйти? — спросила я.

— Пожалуй, да, — ответила карлица — Лилиан просыпается, слышен лай собак — возвращаются Александр и Виктор. Идите.

Мы с Лилией вышли из потайной комнаты, обнялись. А потом направились каждая к своей двери. Собаки лаяли уже во дворе. Оглянувшись последний раз, я увидела, как Лилия открыла дверь, за ней — комната в общежитии. Тогда и я скорее выскочила на балкон. О счастье! Это — детская в моей родной квартире! На плечах висел тяжелый, мокрый плед. В кармане шуршала бумага. "Сначала кофе", — подумала я. Как хорошо дома, на собственной кухне. Набрала сотовый дочери: " Лиличка! Как там ты, родная?" "Прекрасно мама! Спала, знаешь, такой странный сон приснился, сейчас я его набросаю на мыло и пришлю". "Ладно, солнышко, отдыхай!" Я достала лист бумаги из кармана своего, теперь уже халата, прочла: