Дин Кунц - Шорохи

Ах, как ей хотелось поверить Уолли, заразиться его оптимизмом – но черные семена чикагской окраины пустили в душе Хилари зловещие побеги. Сколько бы Уолли ни расписывал прелести ее нынешнего положения, в этом раю ей мерещились все те же подстерегающие ее чудовища. Она всей душой верила в закон Мерфи: «Все, что может испортиться, – портится!»

Но Уолли был так настойчив, говорил таким убедительным тоном, что Хилари добросовестно пошарила в хаосе своих чувств и извлекла солнечную улыбку.

– Ну вот, – с облегчением вымолвил он. – Так-то лучше. Тебе идет улыбаться.

– Постараюсь делать это почаще.

– А я постараюсь заключать для тебя как можно больше выгодных контрактов.

Они пили шампанское и строили радужные планы. Никогда еще Хилари столько не смеялась. Понемногу у нее полегчало на душе. Проходя мимо их столика, популярнейший киноактер, «настоящий мужчина» сегодняшнего экрана – холодные глаза, тонкие, поджатые губы, гора мускулов, валкая походка, – а в жизни добрый, смешливый, даже застенчивый человек, чья последняя работа принесла создателям фильма барыш в пятьдесят миллионов долларов, первым задержался, чтобы поздороваться и спросить, по какому случаю пир горой. Вслед за ним подошел неприступный продюсер с глазами ящерицы: этот сначала косвенно, а затем напрямую попытался выведать сюжет «Волка», в надежде перехватить сценарий и состряпать телесериал-скороспелку. Скоро у их столика перебывала добрая половина зала, прикидывая, нельзя ли войти в долю и чем-либо поживиться. Ведь «Волку» понадобятся продюсер, звезды, музыкальный аранжировщик… Таким образом, за престижным столиком вершился апофеоз Хилари Томас с пожиманием рук, похлопыванием по спине и чмоканьем в щечку.

Хилари отдавала себе отчет в том, что большинство блестящих завсегдатаев «Поло Лаундж» вовсе не такие хищники и стяжатели, какими они иногда казались. Многие начинали жизнь на дне общества – голодные, нищие, как она сама. И хотя каждый сколотил кругленькое состояние и выгодно поместил капитал, они были не в состоянии перестать суетиться, потому что разучились жить иначе.

Подлинная жизнь Голливуда не имела ничего общего с имиджем, который сложился у восхищенной публики. Секретарши, продавцы, мелкие служащие, водители такси, механики, домохозяйки, официантки, представители всех профессий и слоев населения по всей стране, возвращаясь вечером домой, падали с ног от усталости. Их хватало только на то, чтобы плюхнуться в кресло перед «ящиком» и погрузиться в волшебный мир звезд. Для миллионов людей от Гавайев до штата Мэн и от Флориды до Аляски Голливуд стал символом разнузданных оргий, доступных женщин, бешеных денег, огромного количества выпитого виски, еще большего количества кокаина, блаженной праздности под знойным южным небом, попоек на краю бассейна, каникул в Акапулько и Палм-Спрингс, секса на покрытом меховой накидкой заднем сиденье «Роллс-Ройса». Фантастика! Сказка! Сладкая иллюзия! По мнению Хилари, общество, безнадежно погрязшее в коррупции, возглавляемое бездарными политиканами, стоящее на шатком фундаменте, подтачиваемом инфляцией и чрезмерными налогами, живущее в постоянном страхе перед ядерной угрозой, – такое общество нуждается в иллюзиях, если хочет выжить. В действительности люди, занятые в кино– и телеиндустрии, пашут гораздо больше, чем другие, даже если плоды их трудов и не стоят затраченных усилий. Звезда, занятая в популярном телесериале, вкалывает от зари до зари, часто по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки. Отдача, естественно, тоже бывает колоссальной. И даже несмотря на это, их вечеринки не особенно напоминают оргии; женщины не доступнее, чем в Филадельфии, Хакенсаке или Тампе; солнечной погоде отнюдь не сопутствует праздность, а секс ничем не отличается от того, каким занимаются секретарши Бостона или продавцы Питтсбурга.

В четверть седьмого Уолли должен был уходить на небольшую вечеринку, и пара завсегдатаев «Поло Лаундж» предложила Хилари поужинать с ними. Она отказалась, сославшись на якобы уже существующую договоренность.

Когда они вышли из отеля, было еще светло. На ослепительном лазоревом небе белела пара облаков. Все вокруг приобрело платиновый оттенок. Мимо, смеясь и оживленно беседуя, прошелестели две молодые парочки, направлявшиеся к своим «Кадиллакам», а чуть поодаль, на бульваре Заходящего Солнца, шуршали шины, ревели двигатели и взвизгивали клаксоны.

Они подождали, пока расторопные служители подгонят их машины.