Амброз Бирс - Диагноз смерти (сборник)

Но тот, кто читал записную книжку, заметно отличался от прочих, хотя одет был почти так же. Он казался человеком другого круга и принадлежал, скорее всего, к людям светским. Где-нибудь в Сан-Франциско его сюртук, пожалуй, не назвали бы «приличным», да и обувь была не городская. Шляпа его явно служила не для красоты, а для практических надобностей. Сейчас она лежала на полу рядом с ним; он, кстати сказать, единственный в этой компании обнажил голову. Лицо мужчины было приятное, хотя и несколько суровое, Впрочем, суровость эта могла быть напускной или благоприобретенной, как и у многих людей, облеченных властью. Это был коронер, и записную книжку он читал по обязанности: ее нашли в лачуге покойного, среди его вещей.

Наконец коронер закончил читать и сунул книжку в карман. Почти тут же дверь открылась, и в комнату вошел молодой человек. Уж он-то наверняка вырос не в местных предгорьях: одет он был вполне по-городскому, хотя и запылился изрядно – наверное, за спиной его остался длинный путь. Он и вправду скакал во весь опор, чтобы не опоздать к дознанию.

Коронер кивнул ему, но только он – остальные не шелохнулись.

– Мы ждали только вас, – сказал коронер. – Хотелось бы покончить с этим делом еще сегодня.

– Простите, что задержал вас, – с улыбкой сказал молодой человек. – Но я вовсе не собирался уклоняться от дознания. Просто я должен был отправить в газету сообщение о том, что здесь случилось. Вы, наверное, будете меня спрашивать о том же.

Коронер улыбнулся.

– Сдается мне, ваши показания под присягой будут сильно отличаться от того, что вы отослали в газету.

– Вам судить, – дернул плечом молодой человек и заметно покраснел. – Я писал через копирку, так что вот вам копия моего сообщения. Я написал его не в хроникерском стиле – для этого все, что здесь случилось, слишком невероятно, – а в виде рассказа. Можете приобщить его к моим показаниям.

– Но вы же сами сказали, что все там слишком невероятно.

– Сэр, а велика ли разница для дознания? Ведь я присягну, что это правда.

Коронер с минуту молчал, глядя в стол. Присяжные, сидевшие вдоль стен, перешептывались, почасту поглядывая на мертвеца. Наконец коронер поднял взгляд и объявил:

– Дознание продолжается.

Все обнажили головы, и свидетель принес присягу.

– Как вас зовут? – спросил коронер.

– Уильям Харкер.

– Сколько вам лет?

– Двадцать семь.

– Вы были знакомы с покойным Хью Морганом?

– Да.

– Вы были с ним, когда он умер?

– Я был неподалеку.

– Расскажите, как это произошло. И первый вопрос: как вы здесь очутились?

– Я приехал к Моргану, чтобы поохотиться и порыбачить. Еще я хотел поближе с ним познакомиться, получше узнать, как он живет. Мне казалось, что из такого отшельника, как он, может получиться оригинальный литературный образ. Я, знаете ли, порой пишу рассказы.

– Я, знаете ли, порой их читаю.

– Польщен.

– Рассказы вообще, а не именно ваши.

Один из присяжных хохотнул – в такой мрачной обстановке любая шутка показалась бы яркой. Даже на войне солдаты смеются в минуты передышки, да и в покойницкой острое словцо буквально сверкает – из-за неожиданности, должно быть.

– Расскажите, при каких обстоятельствах умер этот человек, – попросил коронер. – Если угодно, можете воспользоваться вашими записями.

Свидетель кивнул. Достав из грудного кармана рукопись, он поднес ее поближе к свету и перелистал. Отыскав нужную страницу, он начал читать.

«Солнце едва поднялось, когда мы с Морганом, прихватив дробовики, вышли из дому. Мы собирались пострелять перепелов, хотя собака у нас была одна на двоих. Морган сказал, что перепелов лучшее стрелять за гребнем ближайшей горы, и мы пошли туда по тропе, вьющейся среди густого кустарника. За гребнем местность была вполне ровная, все там густо поросло диким овсом. Когда мы вышли из кустов, Морган опережал меня на несколько ярдов. Вдруг откуда-то справа послышался шум. Похоже было, там ворочалось довольно большое животное – кусты сильно колыхались.

– Оленя подняли, – сказал я. – Жаль, винтовку не захватили.

Морган остановился, внимательно глядя не колыхающиеся кусты, но ничего мне не ответил. Зато он изготовил ружье и взвел оба курка. Мне показалось, что случай этот взволновал его, и я удивился, поскольку он считался человеком редкостного хладнокровия и не терял головы даже перед лицом смертельной опасности.

– Оставьте, – сказал я ему. – Ведь не собираетесь же вы бить оленя из дробовика?