Анджей Ваевский: Сноходец

Детства чистые глазенки

Светлая. Вот так, одним словом, можно было охарактеризовать этого человека. Родившись в далеком 1921 году, маленькая графиня Лесницкая стала сиротой еще в младенчестве. Новые власти все же нашли зацепку в поведении лояльных к коммунистам, не покинувшим страну аристократах. Расстрел. Двое детей, шестилетний Николай, названный в честь последнего российского императора, и полугодовалая Акулина, получившая исконное русское имя от нянечки, были отправлены в детский дом в Малороссию. Преданная графской семье кормилица поехала вместе с детьми, решив стать воспитательницей детдома. Самоотверженной женщине удалось сохранить какие-то документы и фотографии, потому маленькие Лесницкие росли со знанием того, кем на самом деле являлись их родители.

Лишенный наследства и наследия, но все еще помнящий родителей, Николай вырос по духу аристократом. Зная, что отец принял и приветствовал советскую власть, юноша выбрал для себя военную карьеру, продолжая тем самым дело предков — защиту Родины. Нянечка ни на миг не отступила от постулатов воспитания графских детей, по возможности дав и сыну, и дочери хозяев всестороннее образование, насколько это оказалось возможным в эпоху становления советской власти. Окруженная заботой и вниманием как нянечки, так и брата, маленькая Акулина росла слишком диковинным редким цветком среди сирот пролетариев — детей гражданской войны. Она была скромна и осторожна, старалась не выказывать ничем своего происхождения и, покинув стены детского дома, на вопросы о родителях отвечала всем, что они были сельскими учителями, умершими от тифа. Тем естественнее было ее стремление стать педагогом.

Жизнь в молодой стране входила в ровную колею. Юная учительница преподавала в сельской школе, с трепетом ожидая редких приездов брата в отпуск. Лишенные всего, они дорожили друг другом, сохраняя в отношениях невероятное тепло. Николай заботился, как мог, о своей Калинке, все свои небольшие деньги тратя только на нее, отмахиваясь, мол, сам на полном армейском обеспечении. Она была красивой, настолько красивой, что сельские парни застывали, глядя вслед учительке-Калинке. Любая мать одобрила бы такой выбор своего сына, с радостью приняв в невестки скромную и трудолюбивую девушку.

Наверное, жизнь Акулины Лесницкой сложилась бы совсем иначе, если бы не война. Наверное, жизнь десятков миллионов людей сложилась бы иначе, если бы…

Сомнительные удачи. Военный период жизни Калинки можно было бы назвать именно так. После оккупации жителей села в большинстве своем отправили в концентрационный лагерь. Не приглянулась фашистам Украина, и народ они уничтожали с особой тщательностью.

Она стояла в очереди. В страшной очереди распределения по баракам или… печам. Изможденная голодом, побоями, переездом в Австрию в товарном вагоне, где спать можно было лишь стоя, Калинка покорно ждала, когда ей, как и всем остальным девушкам, обрежут косу перед тем, как решить ее судьбу.

— Вы что?! Такую красоту? — командный голос, решивший судьбу украинской девушки, бывшей русско-польской графини. Немецкий офицер, настолько высокого ранга, что все перед ним вытянулись в струнку, выхватил своим возгласом Калинку, возможно, из объятий смерти. Что подвигло его на такой поступок, действительно ли пусть и порушенная измождением и истощением, но все же яркая красота синеглазой девушки, слабость ли к женским волосам, толстой косой свисающих по спине ниже пояса, или же просто необъяснимая человеческая жалость, — неизвестно. Этого офицера Калинка больше не видела.

Небольшое поместье австрийских немцев. Тишина такая, словно войны и нет. Пожилая женщина-хозяйка приняла новую работницу, направленную сюда знакомым офицером, весьма приветливо. Тогда Калинка молилась на свою покойную няню с благодарностью за знание немецкого языка, упростившее общение в плену. Да, она все равно была пленницей, но в этих условиях можно было жить. И надеяться. Надеяться на то, что рано или поздно, но война закончится, и наши победят, и она вернется в свое село, в свою школу. И Коля, любимый брат Коленька, приедет снова в отпуск.

— Они были хорошими людьми, не обижали. А работы я никогда не боялась, — будет намного позже рассказывать постаревшая Калинка своей внучке, показывая многочисленные фотографии, привезенные из того самого поместья в Австрии. А девочка будет жадно вглядываться в невиданную красавицу, которой всякие Василисы из фильмов Роу и в подметки не годились.