Дин Кунц - При свете луны

Ресторан показался Джилли таким чистым, что в зале вполне могли бы провести операцию коронарного шунтирования в том случае, если б у кого-нибудь из пациентов, откушавших двойной чизбургер с беконом, холестериновые бляшки полностью заблокировали бы пару-тройку артерий. Однако одной только чистоты не хватило, чтобы побудить Джилли пообедать за одним из маленьких пластиковых столиков под таким ярким светом, что он мог вызвать генетические мутации.

На автостоянке в «Девилле» Джилли ела куриный сандвич и картофель фри и вместе с Фредом слушала свое любимое ток-шоу, основными темами которого были визуальные наблюдения НЛО, встречи со злыми инопланетянами, охочими до земных женщин, снежный человек (плюс недавно увиденный детеныш, маленький снежный человечек), путешественники во времени из далекого будущего, которые построили пирамиды по неизвестным, но, несомненно, не сулящим ничего хорошего человечеству причинам. В тот вечер ведущий ток-шоу, Пэриш Лантерн, с характерным прокуренным голосом, и его слушатели обсуждали угрозу, которую несли с собой высасывающие мозги пиявки, попадающие в наш мир из параллельной реальности.

Никто из слушателей, которые звонили в студию, ни слова не говорил о фанатичных исламских радикалах, готовых уничтожить цивилизацию ради того, чтобы править миром, что, безусловно, радовало. Угнездившись на затылочной доле, мозговая пиявка вроде бы устанавливала контроль над человеком-пленником, овладевала его разумом, использовала его тело как собственное. Эти существа наверняка были склизкими и отвратительными, но Джилли успокаивалась, слушая, как Пэриш и слушатели его передачи обсуждают их. Даже если мозговые пиявки существовали на самом деле, во что она не могла заставить себя поверить, их она, по крайней мере, понимала : генетически заложенную в них программу покорять другие существа; паразитическую натуру. С другой стороны, человеческое зло редко, а может, и никогда не находило простого биологического объяснения.

Фреду недоставало мозга, который мог бы послужить кондоминиумом для пиявки, поэтому он слушал передачу, не опасаясь за собственную безопасность.

Джилли думала, что перерыв на обед освежит ее, но, покончив с едой, поняла, что усталость никуда не делась. Ее ждала четырехчасовая поездка по пустыне до Финикса, часть пути предстояло проехать в компании с параноидными, но успокаивающими фантазиями Пэриша Лантерна. Учитывая навалившуюся сонливость, она могла просто слететь с трассы.

Через лобовое стекло Джилли увидела мотель на другой стороне дороги.

– Если они не разрешают брать в номер домашних любимцев, я пронесу тебя тайком, – пообещала она Фреду.

Складывание картинки-головоломки – один из способов времяпрепровождения для человека, страдающего психическим расстройством и, соответственно, подверженного острым и неконтролируемым приступам навязчивости.

Трагическое душевное состояние Шеперда наделяло его огромным преимуществом, когда он полностью сосредотачивался на паззле. В настоящее время он собирал картинку японского храма синто, окруженного вишневыми деревьями.

И хотя начал собирать ее, состоящую из двух с половиной тысяч элементов, лишь после того, как он и Дилан вселились в номер мотеля, более трети элементов уже заняли положенные им места. Покончив с четырьмя углами, Шеп решительно продвигался к центру картинки.

Мальчик, Дилан по-прежнему воспринимал своего брата как мальчика, пусть Шепу перевалило за двадцать, сидел за столом, освещенный настольной лампой. Левую руку он приподнял, и кисть постоянно колыхалась, словно он махал ею своему отражению в зеркале, что висело над столом. Но на самом деле его взгляд перемещался лишь от картинки-головоломки к элементам паззла, лежавшим в коробке. Скорее всего, он понятия не имел о движениях левой кисти, не контролировал ее.

Тики, подергивания и другие причудливые повторяющиеся движения являлись симптомами состояния Шепа. Иногда он застывал, как бронзовая отливка, оставался неподвижным, словно мраморный памятник, забывал даже моргать, но куда как чаще часами дергал или шевелил пальцами, покачивал ногой, положенной на другую ногу, или выбивал подошвами чечетку.

Дилан, с другой стороны, был так крепко привязан к стулу с прямой высокой спинкой, что не мог ни махнуть рукой, ни покачнуться, ни даже повернуться. Многие и многие слои изоляционной ленты шириной в дюйм охватывали его лодыжки, намертво привязав их к передним ножкам стула. Такая же лента обеспечивала не менее надежный контакт его запястий и предплечий с подлокотниками стула. Правую руку привязали ладонью вниз, левую – вверх.