Стивен Кинг - Солнечный пёс

— В каком смысле?

Мистер Бейкер пожал плечами. Легкая улыбка заиграла у него на губах.

— Поп… я хочу сказать, мистер Меррилл… замешан во многих здешних делах. Уверен, ему будет чем удивить тебя, Кевин.

Кевина не интересовало, к каким делам приложил руку Поп Меррилл и в чем выражалось его участие в этих делах. На следующий день мальчик мог проскользнуть в «Империю изобилия» незамеченным, воспользовавшись действующим в школе правилом, согласно которому все учащиеся могли дважды в месяц пропустить часы, отведенные на самоподготовку.

— Мне называть его Поп или мистер Меррилл?

— Я думаю, этот человек убьет любого, кому не исполнилось шестидесяти, если тот назовет его Поп, — без тени улыбки ответил мистер Бейкер.

И Кевин понял, что мистер Бейкер не шутил.

— Вы действительно не знаете, в чем дело? — спросил Кевин, когда часы начали успокаиваться.

Это только в кино часы, как по команде, одновременно отбивают удары и мгновенно замолкают. В магазине Попа Меррилла стояли настоящие часы, и, как догадывался Кевин, у большинства из них с точностью было не все в порядке: сказывались возраст и вмешательство мистера Меррилла в тонкий механизм. Первые начали бить, когда кварцевые «Сейко» Кевина показали 3:58. Затем к ним присоединялись остальные, громкость нарастала (словно старый грузовик со скрежетом и стонами переходил на вторую передачу). Может, четыре секунды они били, звенели, клацали, куковали все вместе, одновременно, но более чем на четыре секунды синхронного боя их не хватило. И постепенно часы затихли.

Кевин не мог сказать, почему испытал такое разочарование. А чего он, собственно, ожидал? Неужели рассчитывал, что Поп Меррилл, которого мистер Бейкер назвал философом фотоаппарата и мистером Умельцем, вынет пружину и скажет:

«Вот она. Та самая штуковина, из-за которой всякий раз, когда ты нажимал спуск, на фотографии появлялось изображение собаки. Это собачья пружина, от одной из игрушечных собак. Какой-то шутник на сборочном конвейере полароидных камер „Солнце-660“ вставил ее в твою камеру».

Кевин ожидал этого?

Нет. Но чего-то он ожидал.

— Не имею ни малейшего представления, в чем тут дело, — весело подмигнул мальчику Поп и потянулся за одной из трубок (они стояли в рядок на специальной подставке), начал набивать ее табаком, доставая последний из кисета с надписью на искусственной коже: «ОТРАВА». — И не могу разобрать твой «Полароид», знаешь ли.

— Не можете?

— Не могу, — чирикнул, как птичка Поп; сунул большой палец под проволочку, соединяющую линзы очков, дернул, и очки с лысого черепа аккуратно упали на переносицу, скрыв два красных пятна на носу. — Разбираются только старые камеры.

Из кармана жилетки (естественно, он носил жилетку) Поп выудил спичку и прижал головку к пожелтевшему ногтю большого пальца правой руки. Да, этот человек мог ободрать туристов, даже если одну руку будет держать за спиной (при условии, что не ту руку, которой достает и зажигает спички). Кевин понял это даже в свои пятнадцать лет. У мистера Меррилла был свой шарм, он мог расположить человека к себе.

— Я говорю про полароидные камеры «Ленд». Не видел этих красавиц?

— Нет.

Поп с первой попытки зажег спичку, как, вероятно, и всегда; поднес ее к трубке. И теперь его слова посылали в воздух кольца дыма, которые выглядели очень мило, но пахли отвратительно.

— Жаль. Выглядели они как старинные камеры, которыми фотографы вроде Мэтью Брейди пользовались в начале века, во всяком случае, до того, как «Кодак» вышел на рынок с камерой-ящичком «Брауни».

— Что я хочу сказать (Кевин уже понял, что это любимая присказка Попа Меррилла), конечно, ей постарались придать нарядный вид: хромовые пластины, настоящая кожа; но она все равно выглядела старомодной, как те камеры, с помощью которых делались дагерротипы. Когда ты открывал полароидную камеру «Ленд», она раздвигалась, словно меха аккордеона, потому что для фокусировки изображения расстояние между линзами не могло быть меньше полуфута, а то и девяти дюймов. Они выглядели ужасно старомодными в сравнении с «кодаками» конца сороковых и начала пятидесятых годов и выдавали только черно-белые фотографии.

— Правда? — Кевин не ожидал, что его так заинтересует рассказ Меррилла.

— Да! — вновь чирикнул Поп, мигнув синими глазками, потому что дым попал под очки. — Что я хочу сказать, люди смеялись над этими камерами точно так же, как смеялись над «жуками-фольксвагенами», когда те впервые поступили в продажу… но они покупали «полароиды» точно так же, как покупали «ФВ». Потому что «жуки» потребляли мало бензина и ломались не так часто, как американские автомобили, а «полароиды» делали то, чего не могли ни «кодаки», ни «никоны», ни «минолты», ни «лейки».