Джо Шрайбер - Солдаты смерти

И всё же, какой у неё выбор?

– Установи связь с медсанчастью.

– Принято.

Тайса включила монитор, и над голограммой появилось изображение палаты. В углу экрана Захара увидела Мусора, ходящего между койками. Он снимал датчики с последних умерших, собирал капельницы и дыхательные трубки. Дроид тихо разговаривал сам с собой, вероятно, вспоминал данные диагностики. Почему-то от его вида ей вдруг стало грустно.

– Мусор.

2-1В остановился и оторвался от экранов.

– А, здравствуйте, доктор Коди. Биосканирование прошло удачно?

Она не знала, что ему ответить.

– Я пойду к одиночным камерам. Встретишь меня там?

– Да, конечно, – он помедлил. – Сколько осталось живых?

– Шестеро.

– Шесть, – повторил дроид невыразительным голосом. – Понятно.

На мгновение он окинул взглядом палату, полную трупов, пациентов, умерших у них на руках несмотря на все усилия, но потом опять посмотрел на экран.

– Ладно, я встречу вас там.

– Увидимся, – попрощалась Захара и вздохнула.

Захара вышла из станции пилотирования, и турболифт доставил её прямо к самым нижним необитаемым уровням баржи. Она почти никогда не спускалась так глубоко, может быть, всего два раза, чтобы лечить заключённых, которые настолько разболелись, что им было опасно самим идти в медсанчасть. Ниже располагался только механико-технический подуровень, тесное царство дроидов-техников, ни разу не видевших дневного света.

Двери лифта открылись и выпустили её в пустой вестибюль с голыми проводами, свисающими с балок. Захара прищурилась, пытаясь рассмотреть детали. Похоже, разводка здесь сильно барахлила. Где-то наверху паровая труба с шипением извергала струю влаги, отвратительно пахнущий воздух напоминал отрыжку смертельно больного пациента. 2-1В нигде не было видно. Стоит ли идти куда-то без него? Сейчас уже это неважно, коль скоро других выживших нет, если не считать...

Она ахнула вслух, сама удивившись своим мыслям, и чуть не упала вперёд, успев ухватиться за влажную стену коридора. Однако рука скользнула, и Захара чуть не упала ничком.

Перед ней лежали тела стражников. Она насчитала пятерых, распластавшихся в самых странных позах. На всех были защитные комбинезоны и противогазы, за исключением одного, молодого, с которым Захара познакомилась месяц или около того назад, когда он пришёл в медсанчасть с жалобами на несильные кожные раздражения. Тогда он ей понравился, и они разговорились. Он рассказал ей о жене и детях на родной Чандрайле.

Сейчас, глядя на его труп, Захара заметила лист флимсипласта в его руке. Присев и подняв листок, она прочла:

"Кай!

Помню, что обещал тебе и детям вернуться после этого рейса. Но не судьба. К сожалению, на барже что-то пошло наперекосяк. Все болеют, и никто не знает, почему. Почти все уже умерли. Сначала я думал, что болезнь обойдёт меня стороной, но потом, похоже, тоже заразился.

Прости, Кай. Я знаю, что мальчикам будет тяжело. Передай им, что папа очень их любит. Мне жаль, что всё так вышло, но передай им, что я служил с честью, не боялся и не был трусом.

Люблю тебя всем сердцем".

В самом низу стражник попытался вывести своё имя, но из-за дрожи в руке буквы получились настолько кривыми и еле видными, что подпись скорее напоминала каракули.

Захара сложила листок и положила в нагрудный карман формы к фиалу с антивирусом. Она вынула из формы стражника ключ-карточку и пошла по указателю "Одиночные камеры". А потом остановилась. Где же Мусор? У него было предостаточно времени, чтобы спуститься, и обычно он с такой готовностью...

С ним что-то случилось.

Это произнёс знакомый внутренний голос, который не ошибался. Куда идти? Стоило ли вообще сюда спускаться?

Ты уже пришла.

Очень неохотно она наклонилась и подобрала бластер из рук мёртвого стражника. Оружие было холоднее и тяжелее, чем ей казалось. Перед поступлением на баржу Захара прошла тренировку по обращению с оружием, поэтому безошибочно отыскала предохранитель и перевела бластер в режим парализации.

Здесь располагалось три одиночные камеры.

У каждой была массивная металлическая дверь скучного серого цвета размером с крышку гроба, с панелью управления и прорезью для ключа-карточки в правом верхнем углу.

Захара подошла к первой двери и заметила, что едва дышит. Тело стало невесомым, будто ноги просто исчезли. Она почти чувствовала горячий медный запах собственного страха – неприятное и совершенно лишнее напоминание о том, насколько ей не хотелось всем этим заниматься.