Стивен Кинг: Противостояние.Том I

Я не собираюсь утомлять вас рассказом об истории создания романа «Противостояние», ибо ход мысли, ведущим к рождению книги, интересует, пожалуй, лишь честолюбивых романистов. Они склонны верить, что существует магическая формула создания бестселлера, но, увы, ее нет. Просто однажды у вас появляется некая идея, потом вас неожиданно осеняет еще одна, и вы увязываете их. Затем сами собой возникают характеры (вернее, поначалу лишь бледные тени их). Вот в воображении автора вырисовывается возможное окончание романа (впрочем, когда дело действительно доходит до финала, он редко бывает похож на о тот, что представлялся автору раньше). И наконец, наступает момент, когда романист берется за ручку или усаживается за пишущую машинку. Когда меня спрашивают: «Как вы пишете?» — я неизменно отвечаю: «Слово за словом». И так же неизменно этот ответ не принимают. Хотя так оно и есть. Он слишком прост, чтобы считаться правдой. Но вспомните Великую Китайскую стену. Друзья, ведь она возводилась камень за камнем. Вот и весь секрет — камень за камнем. Но это чертово сооружение можно увидеть из космоса даже без телескопа!

Тем же читателям, которых действительно интересует творческий процесс, я советую прочесть заключительную главу книги «Пляска смерти», сбивчивый, но добротный обзор литературы жанра ужасов, опубликованный мной в 1981 году. Это вовсе не реклама книги. Я просто сообщаю, где желающие могут найти мой рассказ о писательской лаборатории с принципиально иной точкой зрения на творческий процесс.

Но вернемся к новому варианту «Противостояния». Около четырехсот страниц рукописи не вошло в первое издание. И если бы это произошло по решению редакционного совета, я, так и быть, дал бы роману возможность жить своей жизнью и однажды кануть в вечность в первоначальном варианте.

Но в творческий процесс вмешались законы рынка. В бухгалтерии подсчитали стоимость издания и решили, что 12 долларов 95 центов — предельная цена, которую выдержит книжный рынок. Мне предложили сделать купюры. С крайней неохотой я согласился произвести эту хирургическую операцию собственноручно, чтобы не отдавать ее на откуп редакции. Думаю, я проделал превосходную работу для писателя, которого постоянно обвиняют в словесном поносе. Во всяком случае, только сокращение линии — перемещение Мусорщика через всю страну от Индианы до Лас-Вегаса — оставило единственный заметный шов на ткани романа.

Так в чем же проблема, могут меня спросить, если сюжет в целом не пострадал? Не авторская ли то прихоть? Хочется верить, что такой вопрос неправомерен, но если он оправдан, тогда я потратил большую часть своей жизни впустую. Убежден, что урезанный, смонтированный вариант по-настоящему хорошего произведения всегда значительно уступает полному повествованию. В противном случае нижеследующий рассказ можно считать вполне приемлемой версией известной сказки «Гензель и Гретель».

Гензель и Гретель имели доброго отца и добрую мать. Но их добрая мать умерла, и отец женился на форменной суке. Сука решила избавиться от детей, чтобы тратить все деньги только на себя. Она изводила своего слабохарактерного и недалекого муженька требованиями отвести Гензеля и Гретель в лес и убить их. Однако в последний момент отец сжалился над детьми и оставил их в живых, заменив быструю и милосердную смерть от лезвия ножа на мучительную, голодную смерть в лесу. Блуждая по чаще, дети набрели на леденцовый домик, который принадлежал ведьме-людоедке. Она посадила их под замок и сказала, что, когда они станут жирными и вкусными, она их съест. Но дети перехитрили ведьму. Гензель засунул ее в ее же собственную печь. Дети отыскали ведьмины сокровища, а заодно, вероятно, и карту местности, ибо в итоге они благополучно вернулись домой. Тогда их папочка прогнал свою суку жену прочь, и они зажили счастливо. Конец.

Не знаю, кто как, я же воспринимаю эту версию как верную неудачу. Вроде бы содержание изложено полностью, но рассказ потерял свою прелесть и изысканность, как «кадиллак», с которого содрали весь хром и соскоблили краску до блеклого металла. Он все еще ездит, но, как видите, полностью утратил былое великолепие.

Я не стал восстанавливать все четыре сотни изъятых когда-то страниц: одно дело — писать текст сразу, другое — просто вставлять извлеченные куски на место. Кое-что из того, что при сокращении рукописи упало на пол цеха раскроя, заслуживало такой участи, пусть там и остается. Другие фрагменты, например стычки между Фрэнни и ее матерью в первых главах романа, придают ему ту живость и глубину, которые мне как читателю всегда доставляют огромное удовольствие. Вернемся ненадолго к сказке «Гензель и Гретель». Может быть, вы вспомните, что жестокая мачеха требует от своего мужа принести ей сердца детей как доказательство того, что злополучный дровосек выполнил ее приказ. Дровосек проявляет, однако, слабые признаки разума, догадавшись показать ей сердца двух кроликов. Или взять знаменитый эпизод, когда Гензель помечает свой путь кусочками хлеба, чтобы по этому следу найти обратную дорогу. Смышленый парень! Но когда он попытался вернуться, оказалось, что птицы все склевали. Ни один из этих фрагментов ничего существенного к основному сюжету не добавляет, но именно они являются великими, магическими составляющими всего повествования. Благодаря им скучная история превращается в волшебную сказку, которая ужасает и завораживает читателей вот уже больше века.