Стивен Кинг - Противостояние. Том II

— Так или иначе, я отказался от таблеток, — сказал Стю. — Прошлой ночью мне опять приснился черный человек. Это было хуже, чем прежде. Он расположился где-то в пустыне. По-моему, в Лас-Вегасе. И, Фрэнни… Я думаю, он распинает людей. Тех, кто мешает ему.

— Он… что делает?

— Так мне снилось. Ряды крестов вдоль шоссе 15, сделанных из балок от сараев и телеграфных столбов. На них висят люди.

— Это просто… сон, — с трудом выговорила она.

— Может быть. — Он курил и смотрел на запад, туда, где плыли красноватые облака. — Но в предыдущие две ночи, как раз перед тем, как мы встретили этих маньяков, захвативших женщин, мне снилась она — та старуха, что зовет себя Матушкой Абагейл. Она сидела в кабине старого грузовика, стоявшего на обочине шоссе 76. Я стоял на земле, опираясь одной рукой на стекло грузовика, и разговаривал с ней так же просто и естественно, как сейчас с тобой. И она сказала: «Ты должен поторопить их, Стюарт; если уж такая старуха, как я, смогла это сделать, то уж здоровенный красавец из Техаса вроде тебя просто обязан.» — Стю засмеялся, бросил сигару на землю и затоптал каблуком. Совершенно непроизвольно, словно не отдавая себе отчета в том, что делает, он обнял Фрэнни за плечи.

— Они едут в Колорадо, — сказала она.

— Ну да, я думаю, туда.

— А… Дайне или Сюзан она тоже снилась?

— Обеим. А прошлой ночью Сюзан приснились кресты. Точно как мне.

— С этой старухой теперь уже много людей.

— Человек двадцать или больше, — согласно кивнул Стю. — Знаете, мы ведь проезжаем мимо людей почти каждый день. Только они прячутся и ждут, пока мы проедем. Они боятся нас, но она… По-моему, они придут к ней. В свое время.

— Или к тому — другому, — сказала Фрэнни.

— Да, или к нему, — кивнул Стю. — Фрэн, почему вы перестали принимать веронал?

Она легонько вздохнула и подумала: сказать или не сказать ему. Она чувствовала, что должна, и хотела сказать, но боялась того, как он отреагирует на это.

— Как можно предугадать, что выкинут женщины, — в конце концов сказала она.

— Нельзя, — согласился он. — Но, может быть, можно выяснить, что они думают.

— Что… — начала было она, но он закрыл ей рот поцелуем.

Они лежали в траве в уже сгустившихся сумерках. Пока они занимались любовью, кричаще-красный отсвет облаков уже сменился более приглушенным, пурпурным оттенком, и теперь Фрэнни были видны звезды, светящие сквозь остатки туч. Завтра будет хорошая погода для путешествия. Если повезет, они сумеют одолеть большую часть пути через Индиану.

Стю лениво прихлопнул комара у себя на груди. Его рубашка висела на соседнем кусте. Рубашка Фрэн осталась на ней, но была расстегнута. Она взглянула на свою вырисовывающуюся под тканью грудь и подумала: «Я толстею, пока еще чуть-чуть, но уже заметно… по крайней мере мне».

— Я хотел тебя уже давно, — сказал Стю, не поворачивая к ней головы. — Думаю, ты это знаешь.

— Я хотела избежать неприятностей с Гарольдом, — сказала она. — И потом, есть еще одна вещь, которая…

— Еще неизвестно, что получится из Гарольда, — заметил Стю, — но где-то внутри у него есть задатки неплохого парня, если только он не будет распускаться. Он тебе нравится, правда?

— Это не совсем верное слово. В английском языке вообще нет точного слова, которым я могла бы выразить свое отношение к Гарольду.

— А как ты относишься ко мне? — спросил он.

Она взглянула на него и поняла, что не может произнести простые слова «Я люблю тебя», буквально не может их выговорить, хотя ей и очень хочется.

— Нет, — сказал он так, словно она возражала ему, — я лишь хочу, чтобы все было ясно. Ты, наверное, предпочла бы, чтобы Гарольд пока не знал обо всем случившемся. Я прав?

— Да, — благодарно выдохнула она.

— Ладно, это не так уж глупо. Если мы сейчас затаимся, все может уладиться само собой. Я видел, как он смотрел на Патти. Они примерно одного возраста.

— Я не знаю…

— Ты испытываешь к нему чувство благодарности? Чувствуешь себя перед ним в долгу, верно?

— Пожалуй. Нас тогда осталось только двое в Оганкуите, и…

— Это была чистая случайность, не более того, Фрэнни. Ты ведь не захочешь позволить кому-то связать тебя по рукам и ногам из-за какой-то случайности?

— Я думаю, да.

— Наверное, я люблю тебя, — сказал он. — Мне не так-то просто выговорить это.

— По-моему, я тоже люблю тебя. Но есть еще кое-что…

— Я знал это.

— Ты спрашивал меня, почему я перестала принимать таблетки. — Она теребила свою рубашку, не смея взглянуть на него. Ее губы стали неестественно сухими. — Я боялась, что они могут повредить ребенку, — прошептала она.