Адам Нэвилл: Номер 16

Дуновение изнутри усиливалось, пока Сет, скорчившись, всматривался в щель. Ветер нес с собой что-то. Отзвук чьего-то голоса, далекого, но все еще различимого. Голоса, который словно расходится концентрическими кругами на многие мили. Нет, здесь не один голос, голосов множество. Но крики так далеки, что слов никак не разобрать.

Сет отстранился от двери, его разум лихорадочно выискивал разумное объяснение. Может быть, где-то открыто окно? Вероятно, включено радио или работает телевизор? Нет, невозможно, ведь в квартире никто не живет.

Ветер дул теперь ближе, и голоса сделались громче. Они постепенно набирали силу вместе с движением воздуха. И хотя слов все равно было не понять, интонации угадывались безошибочно, наполняя Сета сначала все нарастающим беспокойством, а затем настоящим ужасом.

Это были крики напуганных до смерти. Кто-то визжит. Женщина? Нет, не может быть. Теперь звук приблизился, он напоминал вопль животного. Сету вспомнился бабуин, которого он однажды видел в зоопарке, тот ревел, растягивая вишневые губы и выставляя черные десны и длинные желтые клыки.

Вопль унесло прочь, его сменил хор стонов, преисполненных отчаяния, где каждый будто пытался заглушить другие на холодном ветру. Истерический крик нарастал, перекрывая остальные звуки. Они внезапно откатились назад, словно увлеченные прибоем, и Сет почти разобрал то, что говорил ему голос.

Он опустил крышку почтового ящика, и немедленно повисла глухая тишина.

Поднявшись и отойдя от двери, Сет попытался собраться с мыслями, но ему мешал грохот сердца, отдававшийся в ушах. Портье утер со лба пот рукавом пуловера и ощутил, как сильно пересохло во рту — словно он наглотался пыли.

Сету нестерпимо хотелось бежать вон из здания, вернуться домой и лечь спать — покончить со всеми странными ощущениями и острыми впечатлениями, которые провоцируют бессонницу. Ведь причина именно в ней.

Перепрыгивая через две ступеньки застеленной ковром лестницы, Сет промчался по западному крылу до самого нижнего этажа, быстро прошагал мимо стойки портье и вышел из Баррингтон-хаус через парадный вход. Он остановился на тротуаре и, запрокинув голову, считал светлые каменные балконы, пока не дошел до восьмого этажа.

Все окна до единого закрыты, ни одно даже не приоткрыто, все наглухо заперты, стекла плотно сидят в белых рамах, а интерьер шестнадцатой квартиры к тому же скрыт плотными занавесками, и днем, и ночью задернутыми, от Лондона и остального мира.

Но волосы у Сета все равно шевелились, потому что он по-прежнему слышал над головой, или в голове, все тот же свист далекого призрачного ветра и чьи-то невнятные крики, словно они спустились вниз вместе с ним.

Сразу из аэропорта Эйприл отправилась осматривать свое наследство. Добраться до нужного места оказалось несложно: прямо из Хитроу по синей ветке метро Пикадилли-лайн до станции «Найтсбридж».

Вынесенная наверх по бетонным ступенькам спешащей и толкающейся человеческой массой, Эйприл со своим рюкзаком оказалась на тротуаре. Она так долго ехала, что перед глазами до сих пор стоял мертвенный свет подземки. Если карта не подвела, это и есть Найтсбридж-роуд. Девушка шагнула в толпу.

Кто-то подтолкнул ее сзади, чей-то острый локоть отпихнул в сторону, и Эйприл немедленно сбилась с ритма этого странного города. Она ощущала себя лишней и совсем маленькой, что вселяло в нее чувство вины, но в то же время злило.

Эйприл пересекла узкий тротуар и спряталась под навесом магазина. Колени одеревенели, она обливалась потом под кожаной курткой и клетчатой рубашкой. Несколько секунд Эйприл постояла, наблюдая, как мимо течет, колышется, извивается людской поток, декорацией которому служит Гайд-парк, теряющийся в тумане.

Было трудно сосредоточиться на каком-то одном здании, на чьем-нибудь лице или витрине, потому что Лондон находился в непрестанном движении, обтекал все статичные конструкции. Тысячи людей вышагивали по улице или пересекали ее, стоило красным автобусам, белым фургонам, грузовикам и легковушкам на секунду остановиться. Эйприл хотелось охватить взглядом все сразу, узнать, понять, где здесь ее место, однако из-за потоков энергии, расходившихся по улице в разные стороны, мыслительный процесс затормаживался, она часто моргала, как будто разум сдался и желал заснуть.

Эйприл проследила взглядом по карте в путеводителе самый простой и короткий маршрут до Баррингтон-хаус. Она проделывала это, наверное, уже в сотый раз с тех пор, как восемь часов назад села в самолет в Нью-Йорке. Все, что ей требуется, — дойти до конца Слоун-стрит, затем повернуть налево на Лаундес-сквер. На такси она все равно не подъехала бы ближе, чем на метро. Дом двоюродной бабушки расположен где-то на площади, значит, там ей останется только отыскать нужный номер. Прекрасно, прямо камень с души! Стоило Эйприл представить, как она вглядывается в вывески и пытается понять, в какую сторону идти по улицам вроде этой, как ей делалось не по себе.