Адам Нэвилл: Номер 16

Стивен метался по тесной гостиной, задевая штанинами форменных брюк неподвижные ступни Дженет, которые торчали из-под наброшенного на ноги одеяла в шотландскую клетку.

— И вот теперь Сета нигде нет. Полагаю, они забрали его без остатка. Поразительно, что такое происходит на самом деле! Понимаешь, я просмотрел утром пленки, прежде чем стереть и заново поставить на запись. Сет из здания не выходил. Видно, как он идет от стойки к лифту с этой девчонкой, Эйприл, и больше ничего. Он больше не спускался. Только представь, дорогая. Он так и не спустился! Но и в шестнадцатой квартире ничего нет. Я обыскал все, до последнего дюйма. Пусто. То, что, по-видимому, приходило, снова свернулось. Забрало, что ему нужно, а потом растаяло без следа. Полиция желает видеть Сета, но им придется здорово попотеть, разыскивая его.

Стивен засмеялся, однако в его смехе не было веселья. Он присел на диван, по которому беспокойно ерзал на протяжении последних десяти лет так, что обивка уже лоснилась.

— Девушка уехала, ее увезла «скорая». И выглядела несчастная так себе.

Консьерж отхлебнул виски и поморщился, когда обожгло горло, после чего махнул булькнувшей бутылкой на безмолвную, неподвижную жену. Она следила за ним живыми глазами.

— Очевидно, все пошло не по плану, дорогая. Я понял это в тот момент, когда ее дружок, или кто он там ей, вытащил меня среди ночи из постели. Да, дорогая. Предполагаю, что план не сработал.

В следующий миг Стивен собирался спросить жену, не ощущает ли она запах, эту жуткую вонь чего-то горелого и гнилого одновременно. Но не успел. Он увидел, как за кругом света от торшера, в крохотной прихожей перед дверью возникла невысокая фигура.

Ребенок стоял неподвижно и не пытался войти в гостиную, за что они оба были ему признательны. Учитывая смрад, предваривший появление сына, старший портье бы не удивился, если бы его непокрытая голова до сих пор дымилась.

Стивен поднялся и сглотнул комок в горле. Дженет принялась издавать безумные стоны, зарождавшиеся где-то в глубине груди. Она раскачивалась в инвалидном кресле у окна, напрягая те немногие мышцы живота, которые еще функционировали после трех инсультов, последовавших друг за другом и уничтоживших девяносто процентов ее нервной системы в ту ночь, когда она отважилась подняться в шестнадцатую квартиру, чтобы в первый раз встретиться со своим мертвым сыном.

— Господи. — Стивен отшатнулся от ухмыляющегося призрака. — Господи Иисусе!

— Как скажешь, — проговорила закопченная голова.

Лицо мальчишки больше не скрывал капюшон. Казалось, он был вырван из куртки с мясом. Так же как и один рукав, заодно с рукой. В дыре поблескивало что-то черное. Остатки парки потемнели и были покрыты уродливыми вытянутыми пятнами, как будто кто-то вытирал о куртку мокрые ладони, пытаясь пробраться под ткань. Однако самой жуткой деталью его внешности — из-за чего Стивен даже громко вскрикнул и выронил бутылку с виски — была голова, из недр которой выходил голос.

Белки глаз и мелкие зубы, мерцающие в болезненном оскале, были такими яркими, что закопченные ошметки сохранившейся плоти на контрасте казались еще более жуткими.

— А я принес вам новости.

— Мы ничего не хотим знать. Хватит. Нам ничего от тебя не нужно. — Стивен снова сглотнул, отчаянно желая отвести взгляд от куска жженого мяса в дверях. — Все кончилось, осталось в прошлом! Я сделал все, о чем меня просили.

— He-а. Кое-что изменилось.

— Только не для меня! Я выполнил все условия договора.

— Так ведь ничего же не получилось. Разве что, если ты сумеешь вернуть девку и затащишь ее в комнату к тем тварям, иначе никак. Правда, сомневаюсь, что она захочет вернуться в дом. А сам-то ты как думаешь?

Стивен медленно покачал головой, когда до него постепенно дошли слова покойного сына.

— Но у тебя лично все будет хорошо. Никто не знает, что ты здесь замешан. К тому же все равно кто-то должен оберегать знаки на стенах. И под половицами. Если не ты, то кто же?

— Нет, с меня хватит. У вас есть Сет. Мы же договорились!

Жуткий черный череп ухмыльнулся.

— Сет вышел за пределы полотна. У нас остался только ты.

Стивен упал на колени, стиснув руки в горячей мольбе:

— Скажи ему. Скажи этой твари… Я больше не хочу!

— Пойди и скажи ему сам. В темноту, где я только что побывал.

Ребенок взглянул на культю, оглядел грязную куртку и захихикал.

— Никуда ты не пойдешь, папочка. Останешься здесь и будешь заботиться о маме. Счастливая семейка!