Игорь Алимов - Дракон. Книга 3. Иногда они возвращаются

Прогулка, правда, оказалась недолгой: сначала Шпунтик и хозяин спускались по лестнице вниз, причем хозяин все время призывал кота быть тише. И это говорил человек, которого слышно за сто метров, даже если он крадется босиком! Шпунтик показательно преодолел пару лестничных пролетов туда и обратно совершенно беззвучно, но хозяина это отчего-то не убедило. Ладно. Потом они вышли на улицу, и кот решил было, что сейчас он и хозяин отправятся исследовать какие-нибудь особо интересные кусты, раз уж на крышу не полезли, но вместо этого Шпунтика опять запихнули в машину.

В машине неприятно пахло, а за рулем сидел человек в очках, которого кот пару раз уже видел. Было неуютно, к тому же хозяин зачем-то разлегся на сиденье и так лежал всю дорогу, не давая Шпунтику выглянуть в окно. Неподалеку притаилось Тепло, так что кот особенно не переживал. А после началось интересное.

Да, Шпунтик всегда знал, что его хозяин — человек справедливый, даже при всех его недостатках. Но не знал, что до такой степени. Ведь хозяин открыл рюкзак, где лежало Тепло, и предложил Шпунтику забраться туда! Не ожидал кот от хозяина такого щедрого понимания, не ожидал. Шпунтик окончательно уверился: он герой, и это — заслуженная награда. С радостью в рюкзак полез, воссоединился с Теплом и, не обращая внимания на толчки и забыв про время, нежился и нежился, нежился и нежился, нежился и нежился… Пока хозяин рюкзак снова не открыл…

И — началось.

— Хорошего дня, дядюшка. А где тут Северная улица?

Именно с таким вопросом, перейдя грунтовку, по которой пылил, уменьшаясь в размерах, рейсовый автобус, обратился Чижиков к сидящему на обочине уйгуру: средних лет мужичку, худому, дочерна загорелому, в грязной серой майке, поверх которой красовался видавший виды засаленный пиджак. Уйгур, лихо сдвинув на затылок выцветшую тюбетейку, расслабленно расселся на деревянном ящике, перед которым, на газетке, расположились связки красного перца. Сбоку к ящику были прислонены диковинные весы в виде полированной палки с делениями и железной чашки для взвешивания товара, что крепилась к палке веревкой. Уйгур, с любопытством рассматривавший Котю с тех самых пор, как тот сошел с автобуса, улыбнулся. Пришли в движение редкие усики на верхней губе, засверкали на солнце белые зубы.

— Северная-то? — спросил уйгур, смерив Чижикова оценивающим взглядом.

— Ну да, Северная. Это ведь Вэйминцунь?

Чижиков не понимал, что уйгур в нем сыскал особенного: Котя был одет в похожие, видавшие виды хлопчатобумажные штаны (исходного синего цвета), в почти свежую футболку, а также в безликий темно-синий пиджак.

Все это Чижиков предусмотрительно приобрел в городе Урумчи, куда долетел самолетом из Пекина безо всяких осложнений. Чижикова словно вела некая высшая сила: в пекинском аэропорту он вдруг решил, что самым правильным способом провести с собой Шпунтика на борт самолета — будет посадить его в рюкзак с Зеркалом. Даже не решил, но внезапно понял, прозрел, что сделать надо именно так, и это будет правильно и сообразно. Более того, раскрывая перед котом зев рюкзака, Котя ни мгновения не сомневался, что кот пойдет туда без споров и сомнений; так и вышло.

При посадке, на проверке багажа, Чижиков бестрепетно положил сумку и рюкзак с Зеркалом и котом на ленту транспортера и, когда все это уехало во чрево просвечивающей ручную кладь машины, не испытал ни тени волнения. И действительно, не заревела тревожная сирена, не кинулась к рюкзаку со всех ног служба безопасности, а китайская женщина, взиравшая на экран, пропустила рюкзак без единого замечания. Прицепилась к сумке — туда Чижиков бросил пару бутылочек пекинской народной — и со строгим выражением лица покрутила перед Котиным носом пальчиком: ноу-ноу-ноу, сэр! А потом отобрала бутылочки. Шпунтик же проехал как по маслу. Словно так оно и надо. Словно кота вообще в рюкзаке не было.

В самолете Чижиков обеспокоился, что Шпунтик может взбунтоваться и взалкать свободы, и потому при первой удобной возможности стащил рюкзак с багажной полки и положил в ногах. Приоткрыл, но кот лежал тихо, ничем не выдавая своего присутствия. Когда самолет приземлился в Урумчи, выйдя на улицу, Котя первым делом проверил кота — может, Шпунтику стало плохо, может, кот вообще при смерти, — но из темноты рюкзачного нутра на него глянула вполне довольная жизнью кошачья морда. «Ну ты даешь, мой хвостатый друг…» — только и нашелся сказать донельзя удивленный Чижиков и застегнул рюкзак.