Маша Крамб - Наизнанку. Лондон

— Обратного пути нет. Что нас там ждёт? Метро? Оно нас всё равно убьет, просто чуть медленнее. А здесь есть шанс. Тимош, давай попробуем мою первую идею. Времени на споры у нас точно нет.

— Господи, в кого ж ты такая? Нормальная ж семья у нас. Ни одного психа в роду.

Металлический шорох вращающихся клинков добавлял их перепалке остроты.

— Давай твою идею, только очень быстро. — В глубине души Тим надеялся, что если это не сработает, они всё-таки успеют проскользнуть мимо смертельных ножей обратно, в безопасность тоннеля. В конце концов, там, на другом конце, имелась какая-то memoria . Кто знает, может, там найдется ключ от двери. — Систер, рули!

— Так, хорошо, давай. «Cornix cornici». Слова на двери или изображения воронов на полу? Давай и так, и так. Вставай на воронов и прикасайся к словам.

— Я не дотянусь. Либо картинки, либо слова. Решай быстрее!

— Стоп! Картинки! У тебя две руки, две ноги, итого четыре..

— Гениально!

— Отличный выбрал момент для сарказма! Слушай, четыре… эм-м-м… конечности и четыре предмета. Надо задействовать всё тело. Вставай на воронов! Ой!

— Что такое? — дернулся Тим.

— Не шевелись! Всё в порядке. Я слишком близко стояла от кинжала. Тимох, всё правда в порядке, он только слегка коснулся. Не отвлекайся. Левая рука — глаз, правая — игла. Чёрт!

— Опять?

— Нет-нет, — Соня заторопилась, речь ее снова напоминала безудержный водопад. — «Не», но ведь нужно, а я не знаю, где взять. Зачеркнуть? Детский сад. Должно быть очевидно.

— София! — взревел Тим.

— Да-да, прости. У нас не хватает «не». «Не выклюет». Как-то надо сделать отрицание.

— Засада… Слушай, — Тимоха хотел повернуться к сестре, но, убирая руку с иглы, почувствовал, что она немного пошевелилась. — Сонь! Я могу её двигать.

— Кого её?

— Иглу же!

— О! Отлично! Переверни её, переверни вверх ногами! Это будет игла, но не игла. Ну же!

— Ты потрясающе формулируешь мысли.

Дождалась. Усы Нокс слегка дрогнули. Чуткое кошачье ухо различило, как изнутри двери раздался тихий металлический звук. Старые, но вечные замки пришли в движение. Дверь открывалась. Гобелен сдвинулся, пропуская внутрь существо, в котором при определенном усилии угадывалась Соня. Глаза воспаленно-красные, на щеках нездоровый румянец, волосы взъерошенные, весь левый рукав пропитан кровью (она несколько преуменьшила урон от кинжала). Красотка — сил нет! Как она умудрилась проскользнуть мимо брата и первой шагнуть в штаб-квартиру — загадка.

— Нокс? Это ты? Мелкий, смотри, тут кошка этого чудика.

— Какая кошка? Куда ты поперёк батьки…

Его перебил жесткий надрывный кашель. Соня не могла остановиться.

Шерстка у Нокс встала дыбом. Она зашипела на двуногих, чтобы те вели себя потише и не привлекали внимания. Бесполезно. Девица никак не унималась.

Громкий кашель в замерших коридорах Ока.

Инсинуатам понадобилось меньше минуты.

Ни Тим, ни Соня не обращали на прибежавшую охрану ни малейшего внимания: девушке вообще ни до кого не было дела, а Тимоха весь сконцентрировался на сестре. Стражи Ока смотрели на них во все глаза. Кто это? Как здесь оказались? Как смогли добраться аж до кухни, не попавшись ни одному посту? Как? И так ещё сотня-другая вопросов. Самый расторопный инсинуат сообразил, что надо послать за Максом.

Гонец столкнулся с комтуром на полпути. Со своего поста Макс не мог услышать, что кто-то проник в штаб-квартиру, но его знаменитое чутьё отлично сработало. Хотя какое там чутьё! Комтур ошибся. Как он мог? Все-таки метро. Кретины!

— Иррумабо!

Макс черным ураганом слетел по лестнице вниз. Ему даже не понадобилось расталкивать инсинуатов, те сами расступались, освобождая путь грозному комтуру.

Их только двое? Не может быть. Макс заглянул за распахнутую дверь. Никого. Схватил за плечи Тима, оторвав его от сестры. Сильно встряхнул.

— Где он?

Свидетельство инсинуата Коса. Изъятое.

— В мои обязанности в тот день входило оказание всевозможной помощи Старейшему. Я зашел в его покои с рассветом, чтобы, как и предписано, подготовить утренние процедуры. Тело лежало у стола. Сначала я решил, что Старейший потерял сознание: ни крови, ни следов борьбы (дальше неразборчиво, сумбурно).

На подоконнике сидела Нокс, кошка Эреба. Я не сразу её заметил, она не шевелилась и была похожа на одну из статуэток, которые коллекционировал Старейший. Это не надо говорить? Прошу прощения.

Я наклонился к Ста… к телу Старейшего, чтобы проверить, дышит ли он. А он (снова неразборчиво). Я сразу же подумал, что необходимо сообщить комтуру Максу. Он же как-никак его, ну, вы знаете… Это тоже не надо?