Роман Грачев - …and action!

— Курить есть? — бросил, я не оборачиваясь.

Капитан протянул две сигаретки. Одну из них я тут же сунул в зубы, но уходить не спешил. Настроение было поганее некуда. Стыд за вчерашнее, горечь от потери машины и всей имевшейся наличности, возмущение от капитанского цинизма и мысли о том, что меня ожидало дома, — все это навалилось разом. В такие минуты очень хочется отмотать пленку своей жизни на несколько часов или даже дней назад.

— Вы вечерние новости вчера не слушали, не смотрели? — спросил я, обернувшись.

— А что? — удивился капитан.

— Да так… Происшествий громких в городе никаких не было?

— Вроде нет. Зачем тебе?

— Да я типа журналист. Рука на пульсе и все такое.

— А-а.

Не прощаясь, я шагнул в рассветную дымку.

Дверь родного дома я отпер своими ключами, постоял в прихожей, послушал, понюхал запахи. Как хорошо дома, черт возьми, особенно после трезвяка! Вот если бы еще встретили тебя по-человечески. Но это уже из разряда научной фантастики. В лучшем случае стоит готовиться к молчаливому презрению, в худшем…

Ай, не хочу думать.

Я тихо разделся, прошел в кабинет и рухнул на диван.

Жить не хочется…

…Ты не устал, Михась? Смотри, можно прерваться, а то я могу долго языком трепать. Долго молчал, видишь ли, отвык уже от нормального человеческого общения, готов с кружками-тарелками разговаривать. Домашней скотиной не обзавелся, поболтать не с кем… да и неохота было, пока тебя не встретил…

Я тебе поражаюсь, столько времени уже сидишь, ежишься на ветру, слушаешь всю эту галиматью… Ладно, все, все, завязываю.

Дальше? А дальше практически финал. Ну, в том смысле, в котором я его понимаю. Самая жопа, извини за выражение… Блин, выпить бы сейчас хоть чуть-чуть…

Полдень того же дня. Я дома один. Жена исчезла и записки не оставила. То есть я даже не знаю, была ли она вообще дома, потому что, вернувшись из вытрезвителя, я даже не пытался осмотреться.

Если Светка не оставила записки, значит, есть надежда, что вернется хотя бы попрощаться.

Утром я хлебнул водочки из холодильника, немного пришел в себя. Потом уселся перед монитором компьютера, запустил Интернет. Пора было уже систематизировать информацию о том, что вокруг меня происходит. Расчехленная камера лежала в кресле.

Для начала я снова набрал номер телефона Сережки Косилова. Меня не оставляла в покое его фраза о том, что он мне не все рассказал. Не могу понять, то ли он, расчувствовавшись, просто перемудрил и напустил туману, то ли действительно что-то такое есть. Почему он не сообщил мне сразу?

Увы, Серега был вне зоны досягаемости. Такое с ним случалось часто — в силу особенностей своей работы, он иногда оказывался там, где нет поблизости ни одной базовой станции. Но не сейчас, Серега, не сейчас! Неужели ты, собака, встал утром как ни в чем не бывало и поперся на работу?! Меня штормило весь день!

Я пробежался по местным информационным порталам, чтобы выяснить, не случилось ли чего ужасного в городе за то время, пока моя голова жила отдельно от тела. Оказалось, ничего похожего на «массовое отравление экскаваторщиков и их машин», готовивших строительную площадку на Набережной, не произошло. Хоть какое-то облегчение. Затем я перешел к делу.

Так, камера начала глючить после съемок похорон депутата Законодательного собрания Колыванова. Не нужно быть писателем-фантастом, чтобы примерно представить себе, что с ней случилось. Говорят, энергетика человека долго сохраняется в его фотографиях и видеокадрах. А если долго снимать мертвяка, особенно такую сволочь? Что будет?

Я забил в поисковую строку фамилию погибшего народного избранника. Интернет вывалил с десяток документов, в которых фамилия Колыванова фигурировала уже в заголовках, причем половина материалов касалась его странной гибели на охоте. Похоже, ничем особенно хорошим при жизни депутат не отличился. Я начал открывать документы по очереди, «сканировать» их по диагонали своим прищуренным с похмелья взглядом. Потом я отправил по электронной почте запрос своему приятелю, имеющему доступ к серьезным документам, которые не отыщешь с помощью «Яндекса». Приятель поматерился немного (также по электронной почте), потом дал несколько нужных ссылок, а потом…

А, не все ли равно, Миша, как я нарыл эту информацию? Меньше знаешь — крепче спишь.

Короче, главный итог моих многочасовых исследований был такой: как Остап Бендер, у которого я уже позаимствовал приступы самокопания и самобичевания, я просто начал терять веру в человечество.