Клаудия Грэй - Призрачная ночь

Дрожа, я повернулась, чтобы взглянуть на сражение — или то, что от него осталось. Вампиры, бившиеся с моими друзьями, были почти повержены — то ли здорово помогли Дана и Ракель, то ли они просто поняли, что их предводительница и магия, известная только ей одной, пропали навсегда. Мама помогала папе встать на ноги, Ракель и Патрис теснили врагов все дальше от нас, а остальные собрались вокруг лежавшей на снегу фигуры — вокруг Лукаса.

Я метнулась к небольшой группе, окружившей Лукаса. Он неподвижно лежал на снегу, из глубоких ран на груди и на лбу струилась кровь. Дана положила его голову себе на колени, Балтазар провел пальцем по краю раны на груди и поморщился. Вик и Макси, все еще обнимавшие друг друга, стояли рядом, Ранульф прижимал к груди свой топор, как ребенок, прячущийся под такое надежное одеяло. Лукас был без сознания.

— Что происходит? — Я опустилась рядом с Лукасом на колени. — Он ранен?

— И очень тяжело, — ответил Балтазар, и в его голосе прозвучал настоящий ужас.

— Ну конечно, — сказала я, — выглядит это ужасно, и ему наверняка больно, но ведь он поправится? — (Все молчали.) — Поправится?

Балтазар повернулся ко мне, его лицо ничего не выражало:

— Тот вампир сбрызнул свое оружие святой водой. Для нас это очень опасная тактика, но…

Я вскинула вверх руку, не в силах слышать, что он скажет дальше. Кроме того, я и так знала. Технику открыл Черный Крест, и Эрик нашептал это Лукасу в его снах. Он утверждал, что колья, смоченные в святой воде, навсегда парализуют вампира и обрекают его на вечные муки.

Он все равно что сгорает заживо, только изнутри.

Никто не знал этого точно — может быть, это и не так, но Лукас не шевелился. Он горел в этом ужасном бесконечном пламени.

Я взяла его за руку. Она была холоднее, чем обычно, наверное, сильно замерзла на снегу. Пальцы тяжелые, онемевшие.

— Лукас? — шепнула я, уже понимая, что он не слышит.

Единственное спасение от вечной муки — обезглавить его. Потерять навсегда. В те долгие часы после нападения Черити я уже стояла перед выбором — убить Лукаса или нет. Теперь этот выбор снова передо мной. Но я не могла. Просто не могла.

Я крепче сжала его пальцы. Дана, начавшая всхлипывать, высвободила одну руку, чтобы вытереть мокрые щеки. Голова Лукаса перекатилась на бок. Кровь из раны на лбу потекла по горлу, собралась лужицей под адамовым яблоком, и это напомнило мне, как он выглядел, когда я его в первый раз укусила.

«Кровь вампира», — подумала я. Во время ритуала она сильно притягивала меня. Настолько сильно, будто эта кровь и есть сама жизнь.

И внезапно все стало мне понятным.

Как я пила кровь Лукаса, и это поддерживало мое вампирское существование, и я чувствовала себя тогда более живой, чем в остальное время.

Как призраки объединяются с вампирами, чтобы создавать детей-вампиров вроде меня, потому что вампиры и призраки — это две половины жизни и вместе они могут разжечь пламя.

Как ритуал воскрешения миссис Бетани должен был уничтожить меня и втянуть в тело вампира, чтобы сплавить нас в одно целое.

Как кровь призрака ядовита для вампиров, но их кровь для нас — это жизнь.

Как мы с Лукасом стали частью друг друга с самого первого раза, когда я поддалась своему желанию и вонзила клыки ему в горло. Я была Лукасом, а он был мной.

И я знала, что делать.

— Отойдите, — велела я.

Все удивленно посмотрели на меня, но послушались, отодвинувшись от распростертого тела Лукаса. Дана осторожно положила его голову на снег, поднялась на ноги, и Ракель крепко обняла ее сзади. Ранульф склонил голову, а Вик, держа Макси за руку, шмыгал носом, словно готов был вот-вот заплакать. Мои родители стояли чуть в стороне от остальных, но я видела, что тревога за Лукаса на их лицах была искренней. Подошли еще несколько человек — горстка учеников, как людей, так и вампиров. Они не знали, что думать. В нашу сторону, спотыкаясь, брела Скай, оглушенная, ослабевшая после пережитых ею испытаний, но она не хотела бросать Лукаса в беде. Скай покачнулась, Балтазар быстро вскочил и подставил ей плечо.

Снег, на котором лежал Лукас, был алым от его крови. Снова начался снегопад, порывами дул сильный холодный ветер, ерошил ему волосы. Я протянула руку к Макси. После короткого замешательства она поняла и отдала мне брошь, чтобы я опять смогла стать материальной. Сейчас это было мне необходимо. Острые края лепестков врезались в мою ладонь.