Алексей Маврин - Псоглавцы

— Это школа, — пояснил Лёха. — Я в неё угланом ходил. Четыре года назад её закрыли.

— А если мы в ней поселимся?

Лёха подумал.

— Да так-то она ничья.

Гугер решительно завернул во двор и остановил автобус.

— Я посмотрю, — сказал он и выбрался из кабины.

— Вход назади там! — крикнул Гугеру Лёха.

Сначала Гугер заглянул в пыльное окно, потом ушёл за угол.

— Я тут сам недалеко живу, — сказал Лёха, оборачиваясь на Валерия и Кирилла. — Могу баню истопить, по сотне с рыла. Чё надо — дак спрашивайте. Годовалов я. Самогонка там, рыба, молоко, всё есть. Баб только нету. Но если чего не то начнёте, отмудохаю, пацаны.

— Проблем не будет, — вежливо сказал Валерий.

Возле автобуса появился Гугер.

— Жить можно, — сообщил он.

Валерий и Кирилл полезли из салона «мерса» на улицу. Потом из кабины выбрался Лёха и хлопнул дверцей.

— Хороший бэтэр у вас, пацаны, — похвалил он и пошлёпал автобус по капоту. — Давайте полтинник.

Валерий протянул Лёхе бумажку в пятьдесят рублей. Лёха сунул её в карман камуфляжных штанов и пошагал к воротам.

— Дегенерат, — вслед ему тихо сказал Гугер. — Аж курить хочется.

— Полный деграданс, — согласился Валерий.

Гугер полез в кабину за сигаретами и с досадой присвистнул:

— Очки солнечные украл, сволочь.

— Догони, забери, — посоветовал Кирилл.

— «Труссарди», палёнка. За такое не стоит связываться.

Церковь стояла на вершине плоского бугра, наглухо заросшего бурьяном. Она была пятиглавой, но от малых глав сохранились лишь кубические тумбы на углах основного здания, а от большой главы на чёрном дырявом куполе торчал пустой барабан с узкими прозорами. Шатровая колокольня казалась обглоданной. Похоже, храм пытались как-то сохранить: окна и вход аккуратно заколотили досками. Вокруг храма, прижимаясь к стенам, разлапились огромные липы.

За излучиной Керженца дымился торфяной закат. Неестественный и воспалённый свет окрасил листву лип и лохмы бурьяна синевой, словно они были пришельцами с Венеры. Церковь, некогда белёная, а сейчас облупленная, выглядела багровой, как шмат мяса.

— Ближе-то не подъехать? — вертел головой Гугер.

— Уж сто метров можно пешком пройти, — укорил Валерий.

— Мне кабель тянуть, а не гулять.

Они выбрались из автобуса и через бурьян пошагали ко входу в храм, спотыкаясь о какие-то обломки, невидимые в зарослях.

В дощатом щите, что перекрывал портал, была прорезана дверь. Сейчас её запирал висячий замок на ржавых петлях.

— И где взять ключ? — обескураженно спросил Валерий.

— Щас принесу, — сердито буркнул Гугер и ушёл обратно.

— Лурия говорил, что здание не подлежит ремонту, — Валерий оглядывал колокольню, уходившую в ядовито-сиреневое небо, как баллистическая ракета. — Фундамент просел, стены треснули… Жаль.

— А чего жаль? — пожал плечами Кирилл.

— Ну, просто могли бы восстановить храм — и деревня бы ожила.

— Как?

Гугер вернулся с молотком и гвоздодёром. Он без колебаний подцепил одну из петель замка и со скрипом выдернул её.

— Взлом, — сказал Кирилл.

— Уже вертушка со спецназом летит, — проворчал Гугер.

Он распахнул дверь и перешагнул порог.

— Понимаешь, начались бы службы, люди бы вспомнили божьи заповеди, — назидательно продолжил Валерий, не двигаясь с места. — А там и себя просто в порядок бы привели, хозяйство бы наладили.

Кирилл оглянулся на перелесок с кладбищем, за которым скрывалась деревня Калитино. Ага. Колосятся золотые нивы, тучные стада пасутся на лугах, над которыми плывёт нежный колокольный перезвон. А вечерами в храм идут усталые жнецы и румяные босоногие селянки, что уже напоили бурёнушек медовыми росами.

— А ты бы в это время играл на рынке «Форекс» и смотрел три-дэ блокбастеры, — сказал Кирилл Валерию. — Каждому по способностям.

Валерий молча пошёл за Гугером. Кирилл — за Валерием.

В церкви было темно, просторно и мусорно. На полу громоздились груды кирпичей, досок и арматуры. Потолка не было, вместо него где-то высоко сияла дырами ветхая кровля. От стены к стене над головами протянулись грубо врезанные швеллеры. Из щелей заколоченных окон бил красный закатный свет и прозрачными плоскостями резал объём помещения на ломти. В этих плоскостях, как в стёклах, заклубилась пыль, поднятая Гугером.

— Вот она, икона, — Гугер глядел на простенок между окнами.

Валерий и Кирилл подошли.

Псоглавец был изображён в полный рост. Он стоял на голубом фоне в синем одеянии и в чёрных сапогах, по голенищам которых были повязаны какие-то платки. Грудь и живот Псоглавца закрывал панцирь. В правой руке, слегка опущенной, Псоглавец держал хрупкий на вид крест с тремя перекладинами — маленькой, большой и косой. В левой руке, поднятой, у Псоглавца было тонкое и длинное копьё. С плеч Псоглавца складками свисал алый плащ, застёгнутый на горле.