Елена Кипарисова: Игры темных

— Пожалуйста, — голос Ники был очень слабым как шелест листвы. — Я хочу все вспомнить. Я хочу домой.

— Конечно, — кивнул доктор и поднялся. — Я направлю к вам медсестру, которая проведет осмотр. Вам нечего бояться.

Он вышел, задернув за собой светлую занавеску. Его шаги гулко отражались по коридору, судя по звукам довольно длинному. Вскоре они совсем стихли, оставив девушку вновь совсем одну.

Вероника слегка подтянулась на руках и попыталась сесть. Только с третьей попытки ей удалось совладать со своим телом. Оно было словно ватным, мышцы походили на желе, отказываясь работать.

На миг сознание помутилось. Мир вокруг начал вращать и меркнуть, боль запульсировала в висках. Девушка встряхнула головой, прогоняя столь неуместную слабость. Несколько глубоких вздохов и мир вернулся в свое нормальное состояние.

Она взглянула на свои руки. Ногти коротко подстрижены, кожа казалась немного бледной, но ухоженной. Никаких колец, родимых пятен или татуировок. Она не узнавала себя.

Осторожно, чтобы не задеть иглу капельницы, девушка провела ладонями по лицу. Кожа на ощупь была гладкой. К ее счастью, не чувствовалось никаких шрамов или рубцов. Рядом не было зеркал, но ей стало легче — она не была обезображена.

Поверх больничной рубашки лежали медные локоны, лишь слегка вьющиеся на концах. Вероника коснулась их кончиками пальцев. Как же она выглядела? Кем она была?

Шторка резко двинулась в сторону. Без каких-либо приветствий в комнату вошла женщина. Больничный халат с трудом сходился на ее плотной фигуре. На вид ей было далеко за сорок. Сальные волосы, посеребренные сединой, собранные в небольшой пучок. Вероятно, девушка оказалась не в самой лучшей больнице.

Женщина молча осмотрела ее: сердцебиение, реакция зрачков, давление и невесть еще какие процедуры. Ее движения были неаккуратны и сбивчивы. Инструменты все время падали на пол, а приборы отказывались работать правильно.

Но медсестра упорно повторяла все снова и снова, а результаты вносила в больничную карту. Под конец она осмотрела ноги девушки.

— Что-нибудь чувствуете? — спросила она, касаясь голых ступней.

— Легкое покалывание, — ответила Ника, прислушиваясь к себе. — Это же хорошо, верно?

— Скоро чувствительность может вернуться, — отметила женщина, но ее лицо не выражало ровным счетом ничего. Лишь холодное безразличие.

— Как скоро?

— Поговорите с лечащим врачом.

Медсестра собрала свои инструменты и развернулась, чтобы уйти.

— Можно мне зеркало? — но женщина уже вышла из бокса и плотно задернула за собой полог.

Вероника снова осталась одна. Она медленно рассматривала окружающее пространство, но взгляд ни за что не цеплялся. Идеально стерильное белое помещение, девушка успела исследовать каждый его миллиметр всего за несколько минут.

В коридоре было тихо. Никто не спешил к ней. Может, они уже забыли об очнувшейся пациентке?

Двадцать минут, полчаса… ничего не менялось. Или ей только каалось, чтопрошло так много времени. Неужели выход из двухгодовой комы не входит в их список значимых событий? Разве ее не должны уже окружать лучшие умы этой больницы, поражаясь случившемуся? Где, в конце концов, ее родители?

Родители… Ника закрыла глаза и обратилась к своей памяти. Кто они? Как они выглядят? Но воспоминания молчали. Она снова и снова пыталась вызвать перед глазами их образ, но темные размытые тени никак не хотели обретать лиц.

Девушка не знала, сколько просидела с закрытыми глазами, терзая свой разум. Какие-то непонятные видения пытались пробиться сквозь прочную стену забвения, но их отголоски были такими тихими, едва уловимыми. Этого было недостаточно.

Наконец по коридору раздались шаги. Сначала легкий шорох, а затем отчетливый стук каблуков. Вероника встрепенулась и с надеждой посмотрела сквозь плотную ткань. Две темно-серые тени остановились напротив нее.

Первым в палату вошел доктор. Он явно был взволнован. Глаза нервно бегали, а взъерошенные волосы придавали ему безумный вид.

— Простите за ожидание, — произнес он с легкой хрипотцой. — Нам нужно было время.

Вслед за ним в маленькое помещение протиснулся молодой парень. Сердце Ники на миг остановилось, а потом забилось в бешеном ритме.

Он был невероятно высок, почти на две головы возвышаясь над врачом. Темные джинсы и бежевый пуловер сидели на нем идеально. Платиново-белые волосы, длинной почти до плеч, казалось, светились изнутри в свете флуоресцентной лампы. Правильные черты выглядели слишком идеальными, делая его похожим на фарфоровую куклу, выполненную на заказ. Резкие скулы, волевой подбородок, тонкая линия бровей. Но что ее действительно поразило, так это глаза. Темно-синие сапфиры, такие насыщенные, что казались нереальными.