Леонид Алехин: Ночной экспресс

– Мое лицо клевали вороны. На девятый день они передрались за мои глаза. Капли их крови попали на мой вывалившийся язык и на мой меч, сваленный под деревом вместе с доспехами. Так я ожил впервые. Спасибо моим товарищам, испугавшимся проклятия, и оставившим мне мое оружие. В благодарность я последовал за ними и убил их всех до единого. Потом я продолжил поиски усыпальницы Императора.

– Второй раз я умер от руки монгольских грабителей могил. За то, что я перед смертью перебил половину его отряда, их вожак вырезал мне нижнюю челюсть. И повесил себе на шею. Он был жаден и не знал о проклятии. Его монголы увезли мое снаряжение с собой. В первый же вечер вожак порезался о мой меч. Я пришел в его лагерь ночью на зов крови. И до рассвета не оставил в живых никого.

– Так я узнал, что с каждой своей смертью я становлюсь сильнее. Изменяющиеся письмена на лезвии моего меча научили меня возвращать тех, кого он убил, в мир живых. На короткое время и только, чтобы исполнить мой приказ. Я вызвал вожака грабителей могил, и он рассказал мне историю Императора. Теперь я точно знал, что ищу.

Ланкедок повернулся к Инге. За прорезями маски не было видно глаз. Только темнота.

– Гробницы Императора не существовало. Он покинул наш мир, унося с собой секрет своего могущества. Чтобы встретиться с ним и завладеть силой Нижнего Неба, я должен был вернуть к жизни Пятерых слуг Императора. Хозяев Ключа.

– На пути к исполнению моего плана я принял мою третью смерть. От руки Возрожденного Воина-Дракона, взявшего в этом воплощении облик варвара в клетчатой юбке с раскрашенным лицом. Ни помощь четырех освобожденных мной слуг Императора, ни армия покорных моему мечу умертвий не смогли его остановить. Он разрубил мое тело на части и придал их огню.

Инга не видела удара. Не видела подготовительного движения. Невозможно было и помыслить, что громадный меч Ланкедока способен в доли секунды провернуться в его руках, вознестись у него над головой.

И рухнуть со светлеющих небес, как черный ангел, лишившийся крыльев.

Увернуться было невозможно. Полоса проклятой стали, курящаяся едва заметным темным дымом, должна была развалить Ингу на две половины.

Эдуард подставил под удар свою шашку.

С тонким звоном подарок Ростоцкого разлетелся на множество осколков.

Это не могло остановить меч Ланкедока. Но отклонило его от губительной траектории. Задержав на полмгновения.

Инга отпрыгнула в сторону, не удержала равновесия. Упала.

Удар Ланкедока вывернул двухметровый пласт земли. Безоружный Эдуард рухнул на колено перед черным рыцарем.

– Глупо, – заметил Ланкедок. – Вам следовало бежать, а не спасать вашу подругу. Ее неверие служило щитом от магии моих друзей. Но против этого меча оно

бессильно. Самоубийственное благородство, монсеньор. Истинно рыцарская глупость.

Взмах меча был похож на движение маятника, отмеряющего последние мгновения Эдуарда.

– Попробуй это, тварь! – крикнула Инга.

У нее оставалось всего три патрона. Один она истратила на запястье правой руки Ланкедока. Два других на глазные прорези его маски.

Инга не промахнулась ни разу.

Меч свистнул мимо шеи Эдуарда, вылетел из рук рыцаря. Голицын откатился назад, к гробнице.

Ланкедок поднял правую руку с перебитой выстрелом кистью.

– Вы думаете, так можно остановить того, кто мертв уже трижды? – спросил он.

Он посмотрел на Ингу двумя рваными отверстиями, заменявшими теперь его маске глаза.

Она вновь услышала его жуткий смех.

Уцелевшая рука Ланкедока поднялась к маске, чтобы снять ее.

Сердце Инги застыло в предчувствии чего-то непередаваемо ужасного.

– Мадмуазель Инга, – раздался над ней голос патера Блэка. – Вставайте завтракать. Мы прибываем.

За окном плыли пригороды Дрездена. Приземистые белые домики с двухскатными крышами. Примелькавшиеся фигурки садовых гномов в красных колпачках, аккуратные почтовые ящики.

– Мадмуазель Инга, вы простите мне мое любопытство?

Инга обернулась к свому попутчику. Патер Блэк, как и она, собирался сходить в Дрездене. Он уже нарядился в макинтош и вертел в руках свой котелок.

– Да, конечно, – рассеяно сказала она.

– Что привело вас в Дрезден?

Это был первый вопрос, который он ей задал за все время. Видно было, что решиться на него деликатному священнику стоило немалых усилий. Тем важнее для него был ответ.

Лгать по-прежнему не хотелось.

– Из Дрездена я собиралась отправиться вечерним поездом в Потсдам. Оттуда в имение Экштайн.