Леонид Алехин: Ночной экспресс

окровавленной бумаги. Они облетели с лица Эдуарда, покрытого множеством порезов, устлали собой землю.

Хозяин Магов согнулся, прижимая руки к груди. Его лицо исказилось от боли.

Из-за спины мага вымахнула в воздух маленькая тень. Инга бы не увидела ее, если бы не смотрела в глаза Эдуарда.

Карлик-убийца отразился в зрачках Голицина. Из широких рукавов его плаща вылетали крошечные оперенные дротики – настоящий рой стальных ядовитых ос.

Эдуард прыгнул навстречу ему, срывая с плеч шинель. Взмахнув ей, он прервал полет отравленных дротиков, ударил шашкой.

Разрубленный плащ упал на землю. Карлика в нем не было. Прошло несколько мгновений, и черная тряпица растеклась по траве. Исчезла, впитавшись в землю.

Инга стала рядом с Эдуардом. Туман редел. На востоке светлел горизонт.

Когда взойдет солнце, слугам Императора придется уйти.

– Мы продержимся, родной, – сказала Инга.

Эдуард кивнул. Вытер тыльной стороной ладони кровь со лба.

– Немного осталось, – в его голосе звучала усталость.

Каменный Генерал поднялся на ноги, попятился назад. Из тумана вышел Черный Ветер. В его протянутую руку со свистом вернулся посох. Он стал рядом с Генералом и Хозяином Знаков, оправляющимся от потери птиц. Карлик-Тень обозначил свое смутное присутствие за их спинами.

Все четверо опустились на колени и склонили головы.

Он шел к ним из темноты.

Туман свивал вокруг него прозрачные кольца. Трава чернела и рассыпалась в прах под его железными стопами.

Металл его доспехов потускнел от времени. Вмятины и царапины от бесчисленных ударов уродовали гладкость пластин и тонкий орнамент. Левый наплечник был разрублен. Обух топора или булава измяли латный воротник.

Но рыцарь не выглядел побежденным.

Шаг его был тверд. Огромный двуручный меч он нес острием вниз перед грудью без видимых усилий. Навершие рукояти было сделано в виде драконьего черепа. Лезвие источало тусклый свет. Готические письмена, как черви, ползали вдоль черного кровостока.

Древней и недоброй реликвией представал меч в руках гостя из прошлого. История,

которая связывала меч и рыцаря, могла быть только темной и кровавой. Нельзя было представить этот клинок, бьющимся за справедливость или защищающим обиженных.

Для другого ковал его кузнец, оставивший свой горбатый вензель WW возле рукояти.

Когда рыцарь подошел совсем близко, Инга увидела забрало его цилиндрического шлема с плюмажем из перьев черного петуха.

Забрало было сделано в виде искаженного ужасом человеческого лица.

Распахнутый криком рот, выпученные глаза, капли пота на лбу с пугающей достоверностью отлитые в металле.

Есть страх, который убивает, разрывая сердце – вот, что говорила эта жуткая маска.

Голос, раздавшийся из-за нее, был под стать остальному.

Его трудно было описать. Но еще труднее было представить горло, способное родить подобные звуки – булькающий хрип и скрежетание.

Инга не сразу поняла, что рыцарь говорил по-французски.

– Традиции требуют от меня назвать свое имя прежде, чем вы вступим в поединок.

Его манера строить предложение была архаичной. Это был язык, устаревший на столетия.

– Позвольте представиться, мадам, сир. Граф Ланкедок де ля Руж. Как говорят на моей второй родине, Lankedok von Eckstein. Замок Экштайн был пожалован мне за верную службу Тевтонскому Ордену, хотя по происхождению я француз.

– Ваша верная служба, граф, оставила свой след в летописях Ордена, – сказал Эдуард. – В них вас называют не иначе, как Братоубийцей и Клятвопреступником.

– О, вы немало знаете обо мне, – железная маска ужаса повернулась к Эдуарду. – Что же еще вы почерпнули из записей моих братьев?

– Вы были прокляты. И ваше проклятие толкнуло вас на предательство.

Звуки, издаваемые Ланкедоком, были похожи на сипенье в перерезанной глотке. Таков был смех Рыцаря Ужасного Образа.

– Проклятие, вот как. Мое проклятие в моих руках и на мне. Меч и доспехи,

выкованные моему прадеду из железных костей дракона. По слухам кузнец-чернокнижник взял с него в уплату души всех его потомков. Значит, и мою тоже.

Меч вспыхнул ярче, и Инга разглядела гравировку на доспехах Ланкедока. Всадники с длинными мечами рубили драконов, единорогов и крылатых львов.

– А тот, у кого нет души, не знает уз братства, не так ли?

– Вы искали гробницу Императора, – сказал Эдуард.

– Искал. А нашел свою смерть. Трижды.

– Братья-рыцари убили меня за то, что я заманил их в ловушку русских. Они выбрали для меня позорную смерть, посадив на лошадь и накинув на шею петлю, привязанную к ветке дерева. Мой оруженосец хлестнул лошадь по крупу. Так я умер в первый раз.