Анна Фауст - Пособие для внезапно умерших

– Конечно, оставайся сколько хочешь, – продолжая улыбаться, Учитель прикрыл веки и погрузился в медитацию. Я готова была поклясться, что губы его не шевельнулись. Но это уже было неважно по сравнению со всем происходящим. Я тоже прикрыла глаза и почувствовала, что он слегка шлепнул меня по груди над сердцем.

И в тот же момент с дыханием моим что-то случилось, тело как будто омертвело, но еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой живой. Ощущение собственной личности не было больше ограничено телом, и я с закрытыми глазами видела всех паломников, бредущих вокруг горы, и нашу группу, спускающуюся от монастыря по руслу ручья… Я воспринимала все одновременно, и горы совершенно не были препятствием для моего нового панорамного зрения. А потом возник солнечный свет, который залил всю картину, и она растворилась в этом сиянии, как кусок сахара растворяется в стакане с кипятком. Водопад счастья обрушился на меня, оглушив, и я поняла, что я и космос – одно целое, что блаженство – в слиянии с космосом, во всепроникающей и созидающей любви, которая и есть свет.

Внезапно дыхание возвратилось в легкие. С почти невыносимой мукой я осознала, что необъятность и слияние утрачены, а я снова нахожусь в смирительной рубашке своего тела.

Чаран вышел из монастыря и остановился. Ему было предельно ясно, что никакого раскаяния по поводу произошедшего в тот последний раз с Лейлой он никогда и не испытывал, а местами и горько сожалел о том, что остановил старика-мага.

Чарана раздирало на части. Где-то глубоко внутри звучал голос души. Она, его душа, скорчившись от ужаса, наблюдала за тем, что вытворяет его эго, и не находила средств остановить все.

И еще этот монах. После того как ты посмотрел ему в глаза, уже невозможно было продолжать думать по-прежнему. Его взгляд словно выявлял смысл поступков, приводил все к единому знаменателю.

Чарана била крупная дрожь, совсем как тогда у старика-колдуна, когда тот велел ему самому читать заклинание.

День был тяжелым. Но заснуть в холодной палатке невозможно.

Мозгу не хватало кислорода. Многих из нас охватила какая-то ненормальная активность. Вот появился Вадим со странным выражением лица и предложил поговорить. После посещения монастыря наши отношения существенно осложнились. Конечно, ему было неприятно, что монах счел его к чему-то не готовым. И, видимо, он хочет основательно все выяснить. Да, но для меня все изменилось, и мне совершенно не хочется обсуждать, кто прав, а кто виноват. Если бы удалось показать ему это состояние вселенской любви… Если бы мне самой еще раз в нем побывать…

Говорят, здорово медитировать на плато 84 махасиддх. Это на самом деле не что иное, как огромное кладбище продвинутых лам и йогинов. Они за честь почли окончить свой земной путь в этом священном месте и быть разодранными птицами и собаками. «Смерть на небо» это называется. Может на этом плато мне удастся еще разок попасть туда, куда Учитель меня отправил.

Но идти туда сейчас опасно. Там рыскают стаи тех самых собак, которые уже пробовали вкус человеческого мяса. Два дня назад они напали на члена-корреспондента, и он три часа отбивался от них палкой. А в это время наш предводитель Александр безмятежно спал в палатке, отключив рацию, по которой злосчастный член-корреспондент пытался с ним связаться. Впрочем, Вадим уверен, что идти туда вдвоем абсолютно безопасно, а мне так хочется поделиться с ним всем тем, что я поняла, почувствовала… Но это невозможно выразить в словах. Если бы только он смог войти в это состояние, если бы я смогла ему помочь…

Фонарь нам практически и не понадобился. Полная луна на безоблачном звездном небе освещала местность, которая ночью выглядела совершенно марсианской. Жаль, мы не взяли фотоаппараты. Такие бы панорамные снимки получились…

Мы сели на свои коврики, закутались в спальники. Я попыталась ему рассказать про монаха и про то, за чем на самом деле мы сюда пришли. Но Вадим, как только услышал про монаха, меня перебил и сразу начал говорить о чем-то своем, о том, что, видимо, мучило его все эти месяцы, что не давало покоя его самолюбию.

Он снова вытащил на свет всю эту историю с Германом и деньгами. Он успел обсудить это с Алексом, получил его компетентное мнение и по этому вопросу тоже. И конечно, Алекс ему глаза открыл на то, чем я на самом деле с Германом занималась.