Анна Фауст - Пособие для внезапно умерших

Изучив за время нашего общения все оттенки и нюансы его интонаций, я ощущаю легкую тревогу. Мне кажется, что Вадим чего-то недоговаривает. Суше и жестче, чем раньше, звучит его голос. А может, это мне только кажется?

Но я снова счастлива. Одна мысль о том, что 20 дней мы будем вместе, греет мне душу. А уж там я что-нибудь придумаю.

На следующий день Алекс, узнав, куда я собралась, стал пугать меня горной болезнью, как всегда поигрывая правой бровью. На высоте 5000 метров человек начинает чувствовать себя нехорошо. Я залезла в Интернет и прочитала, что это за болезнь такая. Отек легких, отек мозга… Он и правда встревожен или просто не хочет, чтобы я уезжала?

Я была очень напугана и даже позвонила Вадику (опять же есть повод), чтобы выложить ему всю собранную информацию. Вадим сделал последнюю натужную попытку отговорить меня от поездки. Странно, он говорил точь-в-точь такими же словами, как и Алекс. И даже с той же интонацией. Так, как будто между нами ничего не произошло, как будто он заботится обо мне.

На каждый его довод у меня уже был заготовлен контраргумент. Мы с ним еще немножко обсудили способы борьбы с горной болезнью, и я начисто забыла обо всем неприятном. Предвкушение совместного путешествия перевешивает. И потом я отлично помню, как Вадим говорил, что хочет, чтобы горы венчали его с любимой. И раз уж меня привели в это агентство, в эту экспедицию, на этот Кайлас, то все не просто так, зачем-то мне туда надо. А может, лучше расслабиться, может быть, там я наконец излечусь от…

Настал день вылета. Вся группа собралась в Домодедово. Все решения приняты. Обратной дороги нет.

Чаран Гхош встал и сделал следующий шаг.

Если бы нашелся в тот далекий момент рядом с ним какой-нибудь мудрый советчик, чтобы предупредить его, что желания сбываются – но только не те, которые мы мысленно произносим, облекая в слова.

Сбываются лишь те, что присутствуют в нас постоянно, невыраженные, неосознанные и от того еще более мощные, подспудно определяющие наши поступки и нашу жизнь. А потом вдруг что-то происходит с нами, и нам кажется, что это провидение, или судьба, или боги, ну кто угодно, только не мы сами, вмешались и устроили нам необыкновенную встречу, или автомобильную аварию, или опоздание на самолет, который разбился через 10 минут после взлета. Нам кажется, что непредсказуемая цепочка случайностей ведет к тому или иному событию, а на самом деле мы генерируем эти случайности, они выстраиваются как железные опилки в магнитном поле, повинуясь невидимым силам, исходящим от полюсов наших желаний. И не важны становятся мелкие детали, как не важно в пробке в час пик, в каком ряду ты едешь, и можно суетливо менять ряды, но к светофору ты придешь все равно одновременно с красным «опелем». Если бы тогда кто-то сказал ему об этом….

Но здесь, в этом неправдоподобно пустом и жестком мире, он вдруг понял, что его слова и мысли материальны, что все в мире взаимосвязано. Он обругал нерадивого таксиста в Нью-Йорке, а в Хайфе террорист расстрелял из автомата автобус со школьниками. И никогда не знаешь, к чему приведет неверная мысль.

Когда их отношения с Лейлой только начинались, Чаран еще ничего не знал про себя, но другие девушки казались ему пресными, их ласки скучными, а слухи, что оргазм – это лучшее, что бывает в жизни мужчины, – сильно преувеличенными. Но в тот самый первый раз, когда они случайно встретились на вечеринке в загородном спортивном клубе и Лейла, встав перед ним на колени, начала неумело делать ему минет в раздевалке, в тот самый первый раз, когда он, намотав на руку ее длинные черные волосы, ощутил полную власть над ней, в тот раз он почувствовал, что все, что было до этого, – лишь предыстория, а его жизнь только начинается вот с этого самого момента.

Все случилось, когда он застукал Лейлу крадущей наличные из кассы клуба. Кассирша куда-то отлучилась и, видимо, забыла запереть ящик кассы. Лейла, воровато озираясь, быстро сунула пачку купюр к себе за бюстгальтер. Наследница миллиардного состояния была клептоманкой. По чистой случайности в этот момент Чаран и вошел в комнату. Он все видел. Не проронив ни слова, он подошел к оцепеневшей Лейле, с ужасом глядящей на него, и, взяв ее за запястье, повел на улицу, а потом в теннисную раздевалку. Там, так же молча, он сдавил ее шею и заставил опуститься перед ним на колени. Он нарочито медленно расстегивал молнию на брюках, и в тишине раздевалки этот звук был отчетливо слышен. Зрачки Лейлы расширились, рот приоткрылся, возбуждение Чарана передалось ей. Она взяла в рот его набухший, твердый член, и ему показалось, что он сейчас потеряет сознание. Губы Лейлы скользили по шелковистой коже, и с каждым движением она втягивала его все глубже.