Джим Батчер: Луна светит безумцам

Надо было лучше раскачиваться... Я с размаху налетел животом на стенку, хотя уцепился за траву и избежал неминуемого падения. Я тянулся, я сучил ногами как припадочный, я верещал почище африканского гамадрила, однако же продвигался и продвигался вперед, пока не почувствовал, что могу встать.

ЛупГару заревел. Оглушительный рев оборотня поддержали крики из усадьбы. Наверное, Дентон со своей сворой всетаки следил за ловушкой. Впрочем, не до них сейчас. Есть противник посерьезнее.

Вышеозначенный противник снова прыгнул. Я бросился бежать с тем расчетом, чтобы, когда оборотень приземлится, нас вновь разделяла бы яма. Моя задумка удалась лишь наполовину. Оборотень вспахал когтями землю, где я только что стоял, а расстояние меж нами – всегонавсего десять футов.

Канат задергался. Мощным, красивым прыжком Тера выскочила из ямы и приникла к траве.

– Беги, чародей! – рявкнула она. – Останови Дентона, или он всех перебьет. А я тут управлюсь.

– С ума сошла! Он тебя сожрет.

– Посмотрим.

Она обернулась в громадную, черную с серебром, волчицу и с рычанием понеслась на ЛупГару. Зверь сделал стойку, словно кот, завидевший мышь, и кинулся ей навстречу.

Тогдато я и увидел, чем отличается Тера от «Альфы», гексенвольфов и ЛупГару. Их волчьи облики, кроме шерстяного костюма, роднит одна общая черта – немыслимая скорость движений. Тера – не только быстрая. Она полна грации, изящества и достоинства. Рядом с ней остальные оборотни смотрятся жалкими любителями, как беспородные псы рядом с чистокровной гончей. В Тере все соразмерно, все дышит согласием и ясной гармонией. Она оригинал, перед которым меркнут подделки.

ЛупГару рванулся к Тере. Та уклонилась, легкая как ветер, плавно скользнула под переднюю лапу оборотня и подставила плечо, через которое он и полетел вверх тормашками. Очухался, вскочил. Тера уже далеко. Стоит на том «берегу» ямы и насмешливо рычит.

Прогремел выстрел. Пуля звонко щелкнула по дереву за моей спиной. Бенн сопроводила промах неистовой руганью. Постепенно человеческие интонации в ее голосе сменил звериный рык. Я услышал, что к лесочку стягиваются остальные гексенвольфы. Значит, пришла пора выпустить последнего игрока. Эту скамейку запасных я бы не тронул никогда, будь у меня хоть призрачная надежда на спасение иными средствами. Я не знаю, как это работает и что в конечном счете произойдет, но другого выхода нет.

Я нехотя сунул руку под рубашку и коснулся волчьего пояса, который отобрал у Харриса в переулке.

Он тихонько задрожал под пальцами, потеплел и будто ожил в ответ на прикосновение. Заструилась Сила. Я закрыл глаза, позволив темной мощи влиться в жилы, смешаться с болью, усталостью, страхом. Это оказалось так просто, проще обычных магических приемов. Я словно обрел второе сердце, жадное и нетерпеливое, каждый удар которого изгонял и страх, и боль, и усталость, оставляя взамен лишь яростную силу.

Силу.

– Lupus, — прошептал я. – Lupus, lupara, luperoso.

Похоже, присказка не подействовала. По крайней мере никаких особенных перемен я не заметил. И когда открыл глаза, окружающий мир остался прежним, в точности таким, каким и должен быть по сути своей. Глубоким и сложным. Удивительно, почему я не замечал этого раньше.

Теперь же мое зрение обострилось настолько, что я мог бы пересчитать волоски на голове волчицы, стоявшей в десяти футах к востоку. Я слышал стук ее сердца, слышал беспрерывное дыхание ночного ветра, тяжелое сопение федеральных агентов, топавших среди деревьев. Даже если бы внезапно взошло на небе солнце, и тогда видимая картинка не стала бы чище и яснее, чем сейчас, наполненная всеми оттенками синего, зеленого, пурпура и багрянца. Словно Господь выплеснул в непроглядную осеннюю ночь ведерко щедрых красок позднего лета.

Я беззвучно усмехнулся и облизал клыки. Восхитительная ночь! Воздух пахнет кровью! Приближаются враги. Я чувствовал их острое желание убивать и чувствовал, как внутри моего собственного сердца вздымается та же нетерпеливая жажда. Потрясающе.

Первой из зарослей вышла Бенн. Стремительная, сильная, но неуклюжая и очень глупая. Я сразу почуял ее возбуждение, граничащее с похотью. Она изнывала от желания и предвкушала, как бросится на когонибудь из этих двуногих, которые слишком тяжеловесны и неповоротливы, чтобы сопротивляться. Один бросок, и они уже корчатся, захлебываясь горячей кровью. Не угадала, голубушка. Я метнулся вперед и разорвал ее горло, прежде чем она успела понять, что произошло. Брызнула кровь. Бенн вскрикнула и завалилась на бок.