Владислав Реймонт - Вампир

— На юге весна уже в полном разгаре!

— Какое мне до этого дело? — резко возразил он, не уловив в ее тоне удивительной мягкости и тоски.

— Таким ароматом дохнули на меня вдруг апельсиновые рощи, так засверкали голубые моря!

Он быстро наклонился к ней, глаза ее застыли, устремленные куда-то вдаль, и было в них как бы сияние этих желанных морей, а по губам скользила бледная мечтательная улыбка. Вдруг он все понял.

— Жду, жду, жду, — шептал он все тише, и в голосе его была безумная радость, надежда и счастье.

— Помнишь? — губы ее дрогнули, и звук ее слов был удивительно нежен.

— Я готов хоть сейчас!

Экипаж остановился перед гостиницей.

— Завтра! — крикнула она ему, прощаясь, с улыбкой, полной тайного обещанья.

Долго прислушивался он к шуму удалявшегося экипажа.

— Завтра! — повторил он, чувствуя, как с его души слетает бессилие, подобно старой изношенной одежде, а в сердце разгорается пламя восторга. Он не стал ждать лифта и буквально летел по лестнице, подхваченный крыльями радости. Иногда он останавливался восторженно восклицал:

— Завтра! Завтра!

Ада встретила его бледная и смущенная:

— Вандя больна.

— Вандя?

Его сразу отрезвило это неожиданное известие.

— Заболела в субботу, сразу же после возвращения из парка. Врачи никак не могут определить болезни. У нее ничего не болит, она только жалуется, что всякий раз, когда засыпает, ей является та рыжая дама, которую мы тогда встретили, и смотрит на нее ужасным взглядом. Вандя с криком вскакивает с кровати. При одном упоминании о ней дрожит от страха. Вот это-то и странно, что температура у нее нормальная. Но я, кажется, знаю источник ее болезни! — шепнула Ада с глубоким убеждением.

Робко и беспомощно взглянул он в ее грустное лицо.

— Это она ее сглазила.

— Кто? — и он невольно оглянулся вокруг.

— Этот рыжий вампир, эта ужасная незнакомка.

— Дэзи? — Он отшатнулся, пораженный ужасной мыслью. — Не может быть! Человек, когда боится, теряет способность ясно смотреть на вещи! Это совершенно невероятно! — торопливо говорил он, чтобы заглушить звук произнесенного имени.

— Я глубоко убеждена в этом. Не знаю только, зачем и за что? Пусть будет проклята эта злая и подлая сила, пусть будет проклята! — грозно повторила Ада, и в глазах ее сверкнула молния глубокой ненависти. — Но я своего ребенка защищу, хотя бы ценой собственной гибели. В чем виновата Вандя? Это меня так мучит, что я не могу успокоиться. А тут, как нарочно, и тебя столько дней не видела, — с упреком сказала она, поднимая на него глаза, полные слез.

— Я тоже был болен, сегодня я первый раз после той субботы вышел из дому. Лихорадочный бред, — поспешно заметил Зенон.

— Да, ты бледен, у тебя очень плохой вид. В этом должна быть какая-то таинственная связь с болезнью Ванди. Не смейся над моими подозрениями: страх часто имеет ясновидящие глаза. Может быть, она и тебя сглазила!

Его охватила ледяная дрожь, в мозгу пронеслись странные ассоциации.

— Пойдем, и Бэти здесь! Она приходит каждый день и сидит у кровати Ванди. Милая, славная девушка!

Зенон молчал: предположения Ады пробудили в нем сильное беспокойство.

— Тебе было очень плохо?

Она поглядела на него с нежной заботливостью.

— У меня был острый приступ меланхолии, и несколько дней я метался в бессильной муке. Не было даже сил прийти к тебе.

— Почему же я не могу быть всегда с тобой?

— Я думал об этом, я знаю, ты бы меня защитила от моих терзаний! Ты одна! — горячо произнес он, но сейчас же подавил в себе готовое сорваться с уст признание, так как перед ним встало грозное лицо Дэзи.

— Что тебя мучит, скажи, ты ведь знаешь, я готова все для тебя сделать.

— Когда-нибудь скажу тебе! Скажу, убегу под твою защиту, и ты меня спасешь, снимешь с меня тяжесть греха. Мне надо окончательно решиться на что-то.

— Ты пугаешь меня!

Ее сильно обеспокоил мрачный взгляд Зенона.

— Ада, мы ждем! — крикнул Генрих из другой комнаты.

Они вошли в гостиную. Генрих сидел у камина, Бэти шла им навстречу.

— Вандя жалуется, что вы ее забыли!

Она поздоровалась с Зеноном холодно и сдержанно. Девочка лежала в кровати как увядший цветок, с усилием протягивая ему маленькие худые ручки.

— И мама вас ждет, и папа, и мисс Бэти ждет! Все ждем, а дядя не приходит, — шептала она с упреком.

Нежный жалобный голосок и худое личико ребенка так растрогали Зенона, что он едва сдержал слезы. Он погладил ее по растрепавшимся светлым волосам и стал весело рассказывать о разных делах, которые его задержали. Девочка выслушала внимательно и ответила очень серьезно: