Давид Зурдо - 616 — Ад повсюду

— Ты — дух умершего человека?

— Нет.

— Кто ты?

— Я — это я.

— Откуда ты?

— Я был всегда, с начала времен.

— Где ты обитаешь?

— Везде.

— Ты доброе или злое существо?

— Я за пределами добра и зла.

— Это ты вещал через слабоумного садовника?

— Да.

С каждым ответом тревога священника нарастала как снежный ком. Все ответы были четкими, они не оставляли места для раздумий. И в первый раз с самого детства Клоистера охватил не страх, а панический ужас. Схватив диктофон, он выскочил из подземелья и едва не поскользнулся на отвесной лестнице, которая вела наружу. С трудом уняв дрожь в коленях, он вышел из здания и быстро зашагал по улице. Уже стемнело и начало холодать. Высоко над головой, в безоблачном небе зажигались величественные звезды. Их было видно даже сквозь световую завесу неоновых вывесок и рекламных билбордов ночного города. Нет, Бостон не шел ни в какое сравнение с Нью-Йорком, городом, над которым никогда не зажигались звезды, который никогда не ложился спать и никогда не смотрел в ночное небо, для которого существовал лишь бесконечный бег миллионов ватт, выходящих из земли и возвращающихся в нее. Но Бостон еще мог позволить себе роскошь в ясную ночь посмотреть на звезды и почувствовать, как душа наполняется пленительным светом и уносится ввысь, далеко-далеко, к иным, неведомым мирам.

Клоистер побродил по бульвару проспекта Содружества и присел на скамейку, прямо у памятника аболиционисту Уильяму Ллойду Гаррисону. Рука, сжимавшая диктофон, уже начала болеть. Он отставил его в сторону, будто надеясь, что это позволит ему на какое-то время отстраниться от услышанного, и, запрокинув голову к небу, выдохнул белое облачко пара. Ночной город притих, оставив священника наедине с его мыслями. Клоистер снова включил диктофон и в который раз прослушал запись — безмолвие подземелья бывшей церкви оказалось обманчивым.

— Эй, приятель!

Из темноты показалась чья-то фигура.

— Что?..

— Закурить не найдется, приятель?

— Мне очень жаль, — ответил священник, увидев перед собой старого попрошайку лет семидесяти, с редкими грязными волосами, в сильно изношенном пальто и синей шерстяной шапке. — Я уже месяц как не курю.

— Дело дрянь.

— И не говори.

— Ну-ка… посмотрим. — Нищий запустил руку в засаленные складки пальто и достал оттуда смятую пачку. — Ба! Да у меня осталась еще парочка! «Лаки Страйк».

— Чудеса да и только, — произнес Клоистер, взяв протянутую ему сморщенную сигарету.

— У меня, должно быть, где-то завалялась коробка спичек…

Священник понял, что не хочет курить. Достаточно того, что он уже выкурил за свою недолгую жизнь. Но ему показалось, что, отказавшись от сигареты, он обидит нищего. Тот дал ему огня и, дождавшись приглашения, сел рядом с Клоистером на скамейку.

— Они красивые, правда? — сказал старик, глядя на небо.

— Да, это так.

— И что же делает солидный господин вроде вас на улице, да еще в такое время? Если не секрет, конечно… Вас выставила из дому благоверная?

— Я не женат. Я пошел погулять.

— На ночь глядя! В такой холод… Нелучшая идея.

Клоистер курил, не глотая дым, но делал это почти на автомате. Мыслями он был далеко отсюда. Разговор со старым попрошайкой занимал верхний слой его сознания, в глубине продолжалась совсем другая беседа.

— Эй, приятель, может, по глоточку? — предложил нищий, извлекая на свет плоскую бутыль виски «Джеймсон».

Услышав такое предложение, священник улыбнулся. Он только сейчас представил себе, как это выглядит со стороны: бедняга, без крыши над головой, одетый в бог знает что, приглашает разделить с ним табак и выпивку.

— Нет, спасибо, я обычно этого не делаю…

— Не делаете чего?

— Я хотел сказать, что я не пью… Хотя какого черта! Давайте бутылку. Мне и в самом деле не помешает глоток-другой.

Двое мужчин на скамейке бульвара делили друг с другом ирландское виски, курили и смотрели на звезды. Священник сидел молча, стараясь найти объяснение произошедшему или, скорее, отыскать щель, сквозь которую виден свет. Непонятно почему он был абсолютно спокоен.

— А вы знаете, что Кеннеди любил смотреть на небо?

Голос старика изменился, сейчас он звучал мягче, в глазах блестели слезы.

— Кеннеди, — продолжал он, — обещал, что человек отправится на Луну, так оно и вышло. Если бы нынешние политики чаще смотрели на небо…

Он не закончил фразу. Редкие волосы бороды намокли от слез. У каждого человека есть своя история, но у нищих она почти всегда грустная. Сколько обычных порядочных людей видят в них бездельников и бродяг, которым по душе грязь улиц. Но на самом деле многие из них больше всего на свете ценят свободу. Как часто багаж вещей, который ты тащишь за собой по жизни, превращает тебя в их добровольного раба!..