Елена Гайворонская - Тринадцатый пророк

– Скажи, – донёсся до меня его голос, – что бы ты сделал, если бы знал, что тебе осталось немного?

«Нажрался до чёртиков… Снял девочек погорячее… Сходил в баню…Нет, не то, всё не то…»

– Простился с самыми близкими. И попросил прощения за всё… Почему-то самое главное всегда откладываешь на потом, пока не становится слишком поздно… Я был в армии, когда бабушка умерла… Я не успел.

Я запнулся, сглотнув застрявший в горле горький ком.

Равви крепко сжал мою руку.

– Ты должен себя простить, как она давно простила тебя, – сказал он. – Пора.

– Пора, – эхом повторил я.

И в этот миг моя многолетняя изнуряющая, но ослабевшая за последнее время боль, превратившись в лёгкое серое облачко, окончательно покинула меня, растворилась в ночи. Я пожимал руку человека, который даже в свой самый страшный час отпускал чужие грехи. Если бы я мог хоть чем-то ему помочь…

– Твои мать и братья, они ещё здесь? – спросил я.

– Братья ушли. А мама здесь… Она очень упрямая женщина.

– Как ты.

– Да. – Он улыбнулся сквозь слёзы. – Как я.

– Почему ты их прогонял?

– А ты бы хотел, чтобы твоя мать смотрела, как тебя казнят?

– Но ведь она всё равно узнает…

– Лучше позже, даже на день, на час. Пускай у неё будет лишний час счастливого неведения.

– Но ты бы мог просто увидеться с ней, обнять, сказать, как сильно её любишь… Ведь мать – самое святое, что есть у человека, неужели я должен объяснять тебе это?

– У меня нет времени, – выговорил он, склонив голову.

– У тебя его навалом. Может, всё обойдётся. А если нет… – Я закусил губу, ощутил противный солоноватый привкус. – Я буду там. Пойду к нашим спящим красавцам, покараулю. И скажу тем, кто придёт за тобой, что ты отошёл на минуту и вот-вот вернёшься. Подождут, не развалятся.

– Ты, правда, думаешь, что это возможно? – Он широко распахнул глаза.

– Конечно. Ты же не убегаешь, не нарушаешь завет. Ну, опоздаешь минут на десять. Что такое десять минут по меркам вечности?

– Может, ты и прав… – замялся он.

– Разумеется, я прав! Таких простых вещей не понимаешь. А ещё Учитель! – воскликнул я, вскочив, и поднял его за руку. – Ну, давай, шагай! Время-то идёт!

Секунду он стоял, глядя мне в глаза, а потом порывисто обнял, пробормотал:

– Спасибо.

– Не за что. – Я вздохнул, глядя, как он перемахивает через колючки.

Вернулся в сонное царство. В сердцах пнул ногой сопящего Петра, хрюкающего Фому. Петр не шевельнулся. Фома пробормотал что-то, не раскрывая глаз, пощупал на поясе кинжал. Вояка, бляха-муха! Как они могут дрыхнуть?!

Снова вспомнились бегающие глазки отвратительного хозяина. Может, этот паразит, в самом деле, что-то подмешал в вино? Я был единственным, кто не выпил – не успел…

И тут меня осенило: если все двенадцать на месте и дружно храпят, то всё отменяется: и предательство, и судилище, и казнь, и…

Я принялся считать по головам. Сбился. Стал считать по новой…

Их было одиннадцать. Симон не вернулся.

Колени мои ослабли, и я медленно опустился на землю.

Раздалось бряцание металла, хруст ломаемых веток. Они пришли с копьями, кинжалами и факелами, и я сощурился от внезапного рваного света. Целый отряд. Двое не вели – волокли под руки малыша Симона. Кряхтя и почёсываясь, пробуждались от света остальные мои товарищи. Поднимались, спрашивали недоумённо, что происходит. Рослый парень в шлеме с дурацкими перьями совал факел в лица, спрашивал брезгливо:

– Который?

Я подошёл вплотную к Симону, едва удерживаясь, чтобы отвесить ему хорошую пощёчину или просто плюнуть в лицо.

– Как ты мог? Я ведь предупреждал… Всех предупреждал. Ты понимаешь, что ты наделал?!

Его личико жалко сморщилось, искривилось, задёргалось, губы запрыгали, выплёвывая слова:

– Я бы никогда… Я бы жизнь за Равви отдал… Но они взяли моего отца. Посадили в долговую яму… Тридцать серебряных монет – большие деньги… Они били его на моих глазах. А он старик, он болен… Они сказали, что отпустят отца, если я приведу их к Равви. И обещали, что ничего не сделают Равви, только подержат немного, пока всё не успокоится, а потом выпустят… Выпустят… С ним ничего не случится.

– Маленький придурок, ты всегда веришь обещаниям? Почему же мне ты не поверил?!

– Я думал, ты всё врёшь…

Он лепетал ещё что-то, размазывая слёзы по лицу. Только тут я заметил свежий кровоподтёк на скуле и разбитую губу. Оказывается, способ добычи нужных признаний под давлением – достаточно древний…

– Слушай, – яростно зашептал я ему в ухо, – у тебя есть последний шанс спасти свою жалкую душонку…