Кирилл Алексеев - Пожиратель мух

Они продолжали дорогу в полной тишине. Но она была сродни той тишине, которая наступает за несколько мгновений до первого грозового раската. Виктор всей кожей чувствовал, что одно неверное слово, одно движение, и машина превратится в мини-палату для буйнопомешанных. Только без мягких стен и дюжих медбратьев. Зато псих будет просто отличный.

И когда свет фар, наконец, выхватил покосившиеся, распахнутые настежь ворота базы, Виктор не смог подавить вздох облегчения. Андрей с Катей тоже оживились.

«Девятка» медленно вползла на территорию базы, миновав забор, обтянутый ржавой, местами порванной железной сеткой, и остановилась. Впереди шагах в двадцати темнел дом, в котором раньше жил сторож Коля с женой. Теперь его, должно быть, занимал незнакомец. Перед домом лежали в ряд накрытые брезентом лодки, стоял старенький трактор – приобретение Коли, которое он так и не привел в порядок. Чуть дальше справа едва угадывались в сгустившихся сумерках три двухэтажных коттеджа для отдыхающих. Нигде не было видно ни огонька. Виктора это не удивило. Они часто приезжали сюда и заставали именно такую картину – погруженные во мрак домишки среди высоких сосен.

– Ну вот, – выдохнул Виктор. – Приехали. Всего вам доброго, и извините меня еще раз.

Но незнакомец сидел сиднем, разглядывая рукавицы. Всем видом он давал понять, что никуда не торопится.

Виктор почувствовал, что его терпение на пределе. Да, конечно, больной человек есть больной человек. Нужно относиться к нему с пониманием и все такое. Даже если от него тебя бросает в дрожь… Есть, в конце концов, профессиональная этика. Но в сложившихся обстоятельствах лучшим выходом для всех было побыстрее распрощаться и не выяснять, у кого первого сдадут нервы.

– Всего доброго, – повторил Виктор, стараясь, чтобы голос не звучал виновато.

– Не так ббыстро, – медленно проговорил незнакомец, оторвавшись, наконец, от изучения рукавиц. – Не так ббыстро… У меня к вам еще одно д-дельце. Видите ли, я очень хочу есть…

Сергей протопал в сапогах через комнату, положил на пол охапку поленьев, открыл створку дверцы в печке и присел на корточки. Лицо обдало жаром. Он протянул руки к огню, бездумно глядя на пламя.

В комнате пахло дымом и сыростью. Она еще не успела протопиться, хотя Сергей не жалел дров. Печь давно надо почистить, привести в порядок, но заняться этим некому.

Дед умер три года назад, ненамного опередив жену. Последнее, что он сделал для дома – установил собранный собственными руками дизель-генератор. Такой дизельный монстр был здесь почти у каждого жителя – обычное дело после того, как электричество стало роскошью, доступной не каждому. С соляркой проще – ее можно выменять у ближайшего совхоза на что угодно. А еще проще – слить втихую ночью с совхозных машин, да и дело с концом.

Сейчас генератор деловито тарахтел за стеной, питая старенький черно-белый «Рекорд» и лампочку в шестьдесят ватт под потолком. Лампочка заливала тусклым неуверенным светом единственную комнату. Комната, которая служила одновременно и кухней, и гостиной, и спальней, была разделена на две половины древним, как череп динозавра, сервантом. Выцветшие обои, розы на которых давным-давно превратились в размытые пятна неопределенного цвета, подчеркивали убожество жилища, знавшего три поколения Парамоновых.

Летом здесь все выглядело немного иначе. При ярком солнечном свете комната неуловимо преображалась. Исчезали бурые потеки клея под обоями, пропадали сами собой щели в дощатом, выкрашенном коричневой краской полу. Рассохшийся, покосившийся сервант словно вытягивался по стойке «смирно», и бодро посверкивал остатками лака на дверцах.

Сейчас же комната выглядела, как старая кокетка, смывшая перед сном косметику и превратившаяся в то, чем на самом деле была – в одинокую несчастную старуху.

«А может быть, дело вовсе не в солнечном свете, – подумал Сергей, окидывая взглядом комнату. – Просто раньше ты всего этого не замечал. Тебе было наплевать. Ты был здесь один или с друзьями, которым тоже наплевать на обои и прочую дребедень. Теперь же ты смотришь глазами Вики, а для нее занавески, подобранные не в тон – настоящее преступление».

– Не утруждаешь себя, да? – сказала Вика.

Она сидела на диване, поджав ноги, укутанные пледом, который предусмотрительно взяла с собой из города. На ней была толстая фланелевая рубашка Сергея в крупную клетку, и женщина зябко куталась в нее.