Вадим Громов: Ужас

— Какое там! Я одинокий волк, не отягощённый семейным багажом. Сам себе властелин…

— Хорошо, тогда не вижу абсолютно никаких препятствий. Пойдёмте.

— Пойдём, пойдём… Чё мёрзнуть, или лишний рупь транжирить — ты ко мне с понятием, и я к тебе с уважухой… Как тебя зовут-то, спаситель?

— Ярослав.

— Ишь, как кучеряво, — Игорь покачал головой, — а меня папаша вообще хотел Демьяном окрестить, хорошо хоть маманя рогом упёрлась, и в честь какого-то деятеля, по календарю Игорюхой и назвала. А то был бы сейчас как тот поэт — Демьян. Не знаю, как у него с бедностью — а у меня точно расхождений нет. Всё, пришли…

Кодовый замок щёлкнул, впуская Балкина с Ярославом внутрь холодного подъезда — стараниями местных хулиганов половина подъездных окон была раскокана, и декабрьская стужа давала джазу с первого по пятый этаж. Поднявшись на третий, освещённый тусклым сиянием светящей на последнем издыхании лампы, Игорь остановился возле обитой дерматином двери, видывавшей и лучшие годы. Не утруждая себя поиском ключей, взялся за ручку, и дверь повернулась на давно несмазанных петлях, открывая доступ к холостяцкому жилищу Балкина.

— А чё у меня воровать-то? — весело хмыкнул он, отвечая на немой вопрос Ярослава, — замок с полгода как сломался, а на новый денег нема. И так сойдёт.

— Проходи, — Игорь привычно щёлкнул полураздолбанным выключателем, предельно гармонирующего с ободранными обоями в прихожей, — пальто вон, на тумбочку положи, всё никак руки не доходят вешалку на место примастрячить. Ботинки можешь оставить, тапок всё равно нет, да я и не парюсь по этой теме. На кухню проходи…

Ярослав брезгливо хмыкнул, осматривая обитель Игоря, пребывавшую в состоянии "не то Мамай, не то Махно — но раздолбали всё в говно", и прошёл на кухню. Обилием мебели кухня не радовала, Ярослав выбрал из двух наличествующих табуретов наименее "убитый" и замызганый, и аккуратно присел. Грязная посуда живописно оккупировала всё свободное пространство в раковине, и по батарее шустро пробежала пара упитанных рыжих тараканов. Типичное жилище холостяка, тратящего жизнь на плотное общение с

Бахусом. Странно, как его ещё "чёрные" риэлторы в оборот не взяли? Балкина, не Бахуса…

— Пельмени будешь? — Игорь нарисовался на кухне со второй открытой и початой бутылкой пива, на его лице легко читалось полное слияние с нирваной, — горяченьких, под холодных "Журавлей". За знакомство, и прочие материи. Ладно, ладно — не криви губы, сейчас глотну, и в холодильник поставлю, уговор есть уговор. Пельмени точно не будешь?

— Не буду…

Балкин со сноровкой человека, привыкшего мыть посуду перед едой (чем отличается женское общежитие от мужского?), сполоснул небольшую кастрюлю со следами нагара, и наполнив водой, поставил на огонь.

— Итак… — Игорь сел напротив Ярослава, пиво, вопреки обещанию, осталось стоять не столе, — давай твои вопросы. Пельменей ты не хочешь, водочки — также, давай за твои страхи спрашивай. Я весь внимание…

— Начнём с простого, — Ярослав скрестил руки на груди, — что для вас страх?

— Страх? — Балкин почесал переносицу, — когда как. Бывает, просто так накатит, от балды. Вроде бы не было, и вдруг — опа! — на лютой измене, от макушки о до стелек. Но от хорошей водки такого не бывает, в основном от палёной. Какой они там бурды в неё добавляют, хрен его знает, может мозги от неё и клинит.

— Понятно, — Ярослав зевнул, — ну, а например конкретные причины страха?

— Конкретные? — Игорь ненадолго задумался, и хлебнул пива, — в детстве пауков боялся. Сейчас не боюсь. Нет, конечно, если как в кино — такая дура размером с трамвай приползёт, то стрёмно будет, без вопросов. Боли боюсь, не любой, конечно, но зубных врачей до сих пор не жалую. Или если бы мне, как Зое Космодемьянской фашики стали бы кислород перекрывать — неизвестно, как быстро у меня бы "ботало" развязалось, не все же такие героические… А так иногда торкает, непонятно отчего, нет — не от водки.

Просто — раз! — как будто из воздуха в организм стрёма закачали, и всё. Сердечко — тук-тук, нервишки ёрзают, непонятка, одним словом… Но это редко бывает, последний раз уже и не помню когда случалось. Даже не знаю, почему и вспомнил…

Бутылка опустела ещё на пару глотков.

— Непонятка, значит… — Ярослав с искоркой интереса в глазах посмотрел на слегка рассолодевшего Игоря, — вот с этого момента — поподробней, пожалуйста…

— А чё поподробней? — Балкин разорвал пакет с пельменями, и высыпал половину содержимого в закипевшую воду, — я ж говорю, человеческим языком — не-по-нят-ка. Вот так. И откуда я знаю, что и почему, мне что — каждый раз перед этим плакат вывешивают? — типа "Балкин, сейчас будет страшно, потому что твоя покойная бабуся, у которой ты в детстве тырил клубнику с грядки, вспомнила об этом на том свете, и вот тебе за это оборотка". Было такое дело — клубнику тырил, а вот от бабки этот шухер, или нет — тут уж я пас… Это к Башарову с экстрасенсами, а не ко мне.