Сергей Пономаренко: Миссия Девы

В жестокой борьбе с Джанибеком, сыном хана Большой Орды Ахмада и своим старшим братом Нур-Даулетом хан Менгли-Гирей вновь, в третий раз, вернул себе престол Крыма. Турецкий падишах Мехмед II, сюзерен Крымского ханства, не вмешивался в эту борьбу, мудро рассудив: двум крысам в одной бочке не ужиться, так пусть победит сильнейший.

На этот раз новой столицей хан Менгли-Гирей выбрал построенный отцом в долине речки Чурук-су город Бахчисарай, который теперь в спешном порядке отстраивался, так что стройных башенок минаретов, голубых куполов мечетей, караван-сараев, каменных домов беков и мурз становилось все больше и больше. Вот только еще не до конца был достроен роскошный ханский дворец, и хану приходилось больше времени проводить в крепости Кырк-Ерк, как и предыдущее десятилетие, прошедшее в борьбе за престол. Он не внял пожеланиям муфтия, предложившего вновь сделать столицей древний Солхат, ныне именуемый Крым, давший название всему ханству, с его медресе и древними мечетями, помнившими грозного повелителя хана Узбека. Может, не захотел, чтобы его все время с кем-то сравнивали, что было невозможно: разве можно сравнить между собой солнце и луну?!

Он ввел в чин калги своего старшего сына Мухамада, который теперь, независимо от воли беков и пожеланий муфтия, наследует ханское достоинство сразу после его смерти. Мир и спокойствие царят на крымской земле, и в этом заслуга его, хана. Московский каган Иоанн Васильевич ежегодно шлет богатые дары в обмен на спокойствие в своем княжестве, предлагает помощь в борьбе с Большой Ордой, польский круль Казимир [1] Польский король — великий князь литовский Казимир IV Ягайлович. тоже готов любой ценой поддерживать добрые отношения, но он чрезвычайно хитер и ведет за его спиной переговоры с Ахмадом.

«Все хорошо — на крымской земле с междоусобицей покончено, и вместе с властью, полученной со священной тамгой и ярлыком османов на ханство, можно рассчитывать на помощь Ногайской, Казанской и Астраханской Орд, и теперь уже Ахмаду, хану Большой Орды, нужно поберечься, попытаться добиться моего расположения. Мой давний недруг Ахмад — сколько еще времени будет носить его земля?! Видно, пока не иссякло у Аллаха терпение! Но я умею ждать, ибо сказано: кто умеет шагать медленно, может пройти больше, чем тот, кто ступает быстро».

Всесильный хан Менгли-Гирей I, стоя у бойницы крепости над обрывающейся вниз пятидесятиметровой пропастью, настороженно вглядывался вдаль, но, не видя зеленой долины, горных вершин, пытался внутренним взором постичь грядущее.

— Великий хан… — услышал он дрожащий голос минника [2] Командир тысячи воинов. — мурзы Ибрагима.

Хан обернулся и смерил взглядом коленопреклоненного мурзу, осмелившегося оторвать его от размышлений.

— Встань! Говори — если у тебя есть что важное сказать!

— Получены известия о печальной участи принцев, твоих сыновей, пропавших четыре года тому назад, — их принес странствующий дервиш, который узнал об этом от софу, живущего высоко в горах. Я скорее отрежу себе язык, чем расскажу о подробностях смерти достойнейших принцев. — Мурза согнулся в низком поклоне.

— Язык тебе отрезать я и сам всегда успею. Рассказывай!

Горечь утраты, за эти годы ставшая не такой жгучей, охватила хана с прежней силой, заглушая гнев.

Трепещущий мурза поведал, что оба сына хана были хитростью завлечены в ловушку синхов, горного племени разбойников, предводитель которых называет себя Властителем гор. Принцев обвинили в каких-то тяжких преступлениях против веры синхов, и они были принесены в жертву кровожадной богине неверных.

Хан страшно разгневался и объявил, что не будет знать покоя, пока ему не принесут голову последнего синха, и неважно, будет это голова ребенка, девушки, женщины или воина. Синхи должны быть полностью изничтожены, и за каждую голову полагалась награда: за ребенка, женщину — двадцать аспров, за воина — пятьдесят аспров, за вождя племени, так называемого Властителя гор, — пятьсот аспров.

Остатки племени синхов, одного из племен некогда могучего народа тавров, уходили все дальше в горы, спасаясь от преследования татарских и турецких отрядов, наступающих им на пяты. Уже было уничтожено последнее селение синхов, и они теперь превратились в беглецов, не имея возможности где-либо остановиться на длительное время. Видно, главное божество тавров — Дева-Орейлохе — прогневалась, отвернулась от них, следовательно, их участь была предрешена.