Саймон Кларк - Ночь триффидов

— Неужели вы хотите сказать, что мы должны обратиться к вашей религии? — мрачно спросил Гэбриэл. — Насильственное принуждение есть еще одна форма угнетения.

— Почему бы и нет? Но не путайте Бога с верой. О них следует говорить по отдельности. Рассматривайте религию всего лишь как схему вашей жизни. Как своего рода свод законов, формирующих конституцию страны.

Вернулся юный индеец с дымящимися кружками кофе и чая. Первым не выдержал Гэбриэл Дидс:

— Это все, конечно, крайне любопытно, но нас всех прежде всего интересует…

— Да. Я с самого начала знал, что нам не удастся избежать этой темы, — понимающе кивнул Чи. — Ведь вас интересует, как наши люди без ущерба для себя могут ходить среди триффидов. Не так ли?

— Да, это очень интересно, — ответил Сэм, сжимая в ладонях кружку кофе.

— Позвольте прежде всего прикоснуться к вашему лицу, — сказал Чи. Я кивнул, и он, ко всеобщему изумлению, дотронулся твердыми, как подошва, кончиками пальцев до моего подбородка. — Щетина, — произнес он и добавил: — А теперь, пожалуйста, прикоснитесь ко мне.

Я сделал, как просил старый индеец.

— Чувствуете разницу? — улыбнулся он. — Кожа гладкая, как арбуз. — Вместо того чтобы прямо ответить на поставленный вопрос, он сказал: — Последний раз наш человек погиб от яда триффидов двадцать лет назад.

— А после этого?

— Некоторые из нас время от времени попадали под удар стрекала. Но смертельных исходов больше не было. И вот уже пятнадцать лет, как яд на нас не действует совсем, хотя физическую силу удара мы, естественно, чувствуем.

— Каким образом вы, по вашему мнению, приобрели иммунитет? — спросил Гэбриэл.

— Частично ответ дает только что увиденное. У вас на подбородке растет щетина, что для нас совершенно нехарактерно. Мне пятьдесят пять лет, и на моем лице вы не увидите ни одного волоска. Это хорошо иллюстрирует значительные биологические различия, существующие между американскими индейцами и другими американцами — выходцами из Европы и Азии. Не сомневаюсь, что вы с этими различиями знакомы. Взгляните на основные признаки нашей расы: прямые черные волосы, тяжелые веки, широкие скулы, красноватая кожа… — Он показал на свое лицо. — Посмотрите внимательнее, и вы обнаружите другие различия. Среди нас почти не встречаются мужчины с растительностью на лице, но зато множество индейцев имеют резцы лопатовидной формы. У нас нет людей с группой крови типа «В» и очень мало с группой крови типа «N». Короче говоря, джентльмены, мать-природа сварила нашу кровь несколько иначе, чем вашу.

— Неужели это все объясняет? — Я был разочарован. — Неужели различия в крови или в наборе хромосом все так меняют?

— Возможно.

Но Гэбриэл соображал быстрее, и его ум был, несомненно, острее моего.

— Но вы же сказали, что иммунитет вырабатывался постепенно, — сказал он. — Более двадцати лет назад ваши люди умирали от яда этих растений. А потом у них вдруг возник иммунитет. Странно…

— Верно, — согласился Чи. — Думаю, что латентные иммунные силы пробудились оттого, что люди стали есть триффидов. Помню, будучи молодым человеком, я частенько ел овощной салат, сдобренный кусочками шинкованного стрекала. Это блюдо было изобретено в нашей резервации из соображений экономии, а не как кулинарный изыск.

— Из этого следует, что продолжительное употребление в пищу малых доз яда триффидов стимулирует иммунитет, — задумчиво пробормотал Гэбриэл, покручивая нижнюю губу между указательным и большим пальцами. — И вот теперь, имея возможность свободно передвигаться, вы получили перед всеми остальными громадное преимущество.

— И при этом весьма редкостное, — без тени угрозы добавил Чи. — Иногда, честно говоря, подобная возможность приносит нам огромное удовлетворение.

Это был, надо признаться, не тот ответ, который мы от него ждали. Рядом с нами сидел человек, имеющий полноценную семью и принадлежащий к уверенному в себе, независимому и самодостаточному сообществу, скрепленному единой верой. Это были люди, не ставшие жертвой Великого Ослепления и не пострадавшие от вторжения триффидов. Катаклизм, случившийся три десятилетия назад, не обернулся для них катастрофой. Даже наоборот — этим людям он принес спасение.

Когда индейцы ушли, мы вернулись к своим трудам. Я принялся оттаскивать в сторону обломки изгороди, и к вечеру все было готово к установке новой сетки. Вконец обессиленный, я залез под одеяло за барьером из вездеходов. Часовой негромко наигрывал на гитаре печальные, услаждающие слух блюзы. Пребывая между сном и явью, я мысленно возвращался к нашей беседе с Чи. И снова видел его мудрые глаза под тяжелыми веками, вспоминал, как он говорил о биологических различиях в составе крови, обеспечивающих им иммунитет от яда триффидов. Я представлял себе, как он и его дети спокойно шагают через заросли смертельно ядовитых растений.