Саймон Кларк - Ночь триффидов

У меня непроизвольно напряглись все мышцы. Копы наверняка объявили Гэбриэла в розыск. Если хотя бы один полицейский его узнает, пальбы не избежать. И это может произойти в любой момент. Гэбриэл небрежной походкой приблизился к машине и, улыбаясь, перекинулся несколькими словами с водителем. Затем он показал на часы, давая понять, что торопится. В этот момент красный сигнал светофора сменился на зеленый, и поток машин устремился дальше.

Гэбриэл продолжил путь, но я заметил, что он стал внимательнее вглядываться в проезжающие автомобили. Более того — чтобы прикрыть лицо, он поднес футляр гитары к груди и был готов при необходимости мгновенно открыть огонь.

Я чуть приоткрыл «молнию» на сумке и, опустив глаза, увидел поблескивающий металл автомата. Я тут же закрыл «молнию», чтобы никто случайно не разглядел оружия.

Именно в этот момент я понял, что если понадобится — буду стрелять.

Мимо нас по-прежнему мирно катили машины. Создавалось впечатление, что в Нью-Йорке наступает еще один вечер после обычного трудового дня. За окнами кафе посетители лениво потягивали разнообразные напитки. На углу громко орал мальчишка-газетчик. Огни светофоров менялись в установленном порядке: зеленый, желтый, красный, зеленый… На табличках вспыхивали указания для пешеходов: «Стойте» или «Идите». Мы шли в потоке пешеходов.

В этот момент я сказал себе: «Что-то пошло не так. Атаку отменили. Весь наш план полетел к черту».

В двадцати ярдах впереди меня шагал Гэбриэл. Позади, стараясь ничем не отличаться от толпы, шли «лесовики».

От напряжения во рту все пересохло, и когда мы вышли на Пятую авеню, язык просто припаялся к гортани.

В четырехстах ярдах от нас высилось здание Эмпайр-Стейтс. Залитая вечерним солнцем башня небоскреба тянулась к небу, как всегда величественная и спокойная на фоне царящей у ее подножия суеты.

Никаких признаков вооруженного нападения на штаб-квартиру Торренса я не заметил. Я слышал только шум машин, крики уличных торговцев и тихую музыку, льющуюся из открытых дверей магазинов готового платья. Судя по всему, рядом с Эмпайр-Стейтс-Билдинг еще не прозвучало ни единого выстрела.

Гэбриэла по-прежнему можно было принять за человека, мечтающего лишь о том, чтобы поскорее попасть домой и выпить бутылочку холодного пива. И когда я уже начинал подумывать о том, что, подойдя к Эмпайр-Стейтс-Билдинг, мы обнаружим, что там течет обычная жизнь, на улице начался кромешный ад.

Первым среагировал Гэбриэл. Он замер и, обернувшись, посмотрел на меня. Выражение его лица мне крайне не понравилось. Это была смесь недоумения и страха. Я побежал к нему, пытаясь определить причину женского визга и мужских криков.

Всеобщая паника могла быть вызвана как событиями у Эмпайр-Стейтс, так и иными причинами. Поток людей изливался с одной из поперечных Пятой авеню улиц. Ярко-желтое такси, отчаянно сигналя, неслось по тротуару. Грузовик, сделав слишком резкий поворот, врезался в автобус. Обыватели убегали со всех ног, но я пока не видел, от кого или от чего. Однако все они мчались, спотыкаясь и сбивая друг друга с ног, в одну сторону. Я с изумлением взирал на людской вал, накатывающий на Пятую авеню и исчезающей в боковой улице на противоположной стороне магистрали. Поведение обывателей, на мой взгляд, разумному объяснению не поддавалось.

— Что происходит, Гэйб? — спросил я, оказавшись рядом с Гэбриэлом.

— Понятия не имею!

— Стрельбы я не слышу.

— Я тоже.

— Но от чего убегают эти люди?

— Можешь обыскать меня с ног до головы, но ответа не сыщешь. Ясно одно — они обезумели от страха.

Мы стояли, наблюдая за тем, как боковые улицы выплевывают на Пятую авеню все новых и новых людей. Респектабельные жители Нью-Йорка мчались без оглядки, роняя сумочки, портфели и пакеты с покупками. Многие в этом безумном спринте потеряли обувь и теперь мчались босиком. Но от кого они пытаются скрыться? Я сошел с тротуара на мостовую. Уличное движение замерло полностью. Машины не могли двигаться в толпе перебегающих дорогу людей. Из поперечной улицы, ревя мотором, выкатил грузовик и тут же врезался в стоящий на Пятой авеню автомобиль. Теперь магистраль была полностью заблокирована.

Пробежав несколько шагов между замершими машинами, я взглянул в глубину улицы, из которой все еще выбегали ньюйоркцы. Некоторые обессилели настолько, что спотыкались на каждом шагу, а иные просто падали на мостовую. На них набегали другие, и вскоре на месте падения возникала шевелящаяся масса рук, ног и голов. Кому-то удавалось выползти из этой кучи малы — но только для того, чтобы снова оказаться затоптанным одичавшей от ужаса толпой.