Мария Барышева - Говорящие с...

- Я сейчас пойду в пристройку. Захватишь обед и принесешь туда. Сможешь?

- Конечно.

- Хорошо. Не забудь выпустить свою сестру из ванной. И, Лара, - Эша еще раз встряхнула ее ладонь, - ни за что, ни при каких обстоятельствах не прикасайся к этому зонту. Ты поняла?!

Лицо специалиста исказилось в глубочайшем умственном напряжении, после чего обратилось туда, где из-под занавесочки подмигивала красная ручка зонта.

- Он плохой?

- Он очень плохой.

- Заколдованный? Как в кино? А почему Милка под ним улыбается? И сидит с ним?.. Она теперь тоже заколдованная? Ой, она умрет? Я не хочу, чтобы она...

- Никто не умрет! - Эша вытолкнула Ларку из комнаты, но на пороге та уперлась.

- Милка, конечно, дура, но я правда не хочу, чтоб она...

- Иди!

- А вдруг она станет зомби?..

Не выдержав, Шталь прервала очередную Ларкину версию крепким шлепком, и специалиста тут же словно ветром сдуло. Повернувшись, Эша быстро прошла в гостиную, схватила со стола ломоть хлеба и сказала затылку хозяйки:

- Наверное, я лучше поем у себя.

- Как хотите, - равнодушно ответила та.

Не удержавшись, Шталь сжевала хлеб прямо под дождем, пока бежала к пристройке, и даже пополам с водой хлеб показался очень вкусным. Появление аппетита, вероятно, говорило о том, что болезнь отступает, хотя Эша пока отступления особо не ощущала и, оказавшись в своей комнатке, немедленно высморкала целую упаковку платков. На последнем платке незапертая дверь распахнулась и впустила Ларку с двумя накрытыми крышками тарелками. Она брякнула их на стол и, как ни в чем не бывало, продолжила прерванную шлепком версию:

- Если она станет зомби...

- Сядь! - Эша схватила специалиста за плечи и вдавила в сиденье стула. - Давно у твоей сестры этот зонт?

- Три дня.

- Хорошо...

- Плохо! - немедленно возразила Ларка. - Потому что зомби...

- Да не будет никаких зомби!

На лице Ларки появилось легкое разочарование. Ларка, конечно, была против того, чтобы сестра отправилась в мир иной, но, похоже, была совсем не против, чтобы та хотя бы ненадолго превратилась в пресловутого зомби.

- Откуда он у нее?

- Парень подарил.

- Какой парень?

- Ее, - сообщила Ларка с явным презрением к тому, что Эша сама не может додуматься до таких простых вещей.

- Как его зовут? - не отставала Шталь.

- Да не знаю. Я его не видела. Просто Милка сказала, что зонтик ей ее парень подарил. А откуда мне знать, какой?! У нее их несколько. Витька из спортшколы, а еще Пашка из параллельного, а еще Колька, который телефоны продает, а еще...

- Подожди, - Эша схватила блокнот и, левой рукой отправляя в рот ложку за ложкой горячую уху, правой принялась под Ларкино щебетание выстраивать на бумаге схему Милкиной личной жизни. Делать одновременно и то, и другое получалось плохо - уха то и дело проливалась на стол, а вместо букв на бумаге получались настолько затейливые иероглифы, что Ларка, скосив на них глаза, поинтересовалась:

- А это на каком языке?

- Это секретный шталевский язык, - пояснила Эша, усиленно думая, что тоже получалось плохо. - Он настолько секретный, что даже я его не понимаю.

- Круто!

- Да вообще-то не очень. А ты знаешь, где у вас продаются зонтики?

Ответ Ларки был вполне предсказуем.

- Нет.

М-да. Да и что ей магазины? Зонт могли привезти откуда угодно. А может, и зонты? Или Милке достался неудачный экземпляр, или, по чьему-то мнению, напротив, более чем удачный. Не найдя хотя бы еще один, понять невозможно. Ночные люди под дождем - просто со странностями или у них странные зонтики? Но если брать второй вариант, то кому и зачем это надо? Узурпация власти в Малых Сосенках? Чепуха! С другой стороны, многие из Говорящих, ну, будем откровенны, с приветом. Если не считать Севы и грустного Глеба, она встречала Говорящих только с приветом. Развеселый помощник Ейщарова Михаил тоже явно с приветом. Может, кому-то из Говорящих вздумалось захватить какой-нибудь маленький город и посмотреть, что из этого выйдет? Говорящий-диктатор, порабощающий население Сосенок злобными зонтиками...

А не выпить ли тебе, Шталь, аспирина?

Или и того проще: а не выпить ли тебе, Шталь?

Она несколько раз сжала и разжала пальцы правой руки. Ладонь ныла нестерпимо, но это вряд ли было связано с простудой. Следов на ней вроде бы никаких нет, с чего бы тогда? Растяжение? Ушиб. Ничего такого она не припоминает. Ушибла руку во сне или во время ночной прогулки... просто не заметила.

На мгновение Эшу вдруг охватила странная необъяснимая тревога, ощущение, что она упустила нечто очень важное - и продолжает упускать...