Мария Барышева - Говорящие с...

- В каком отделе он работал? - аккуратно перебила его Эша.

- В первом, - он мотнул головой куда-то влево. - В кухонной технике.

- А где он работает сейчас?

- Этого я не знаю. Да мне и не интересно, у меня хватает других проблем.

- Понимаю. Послушайте, Гриша, - она слегка потянулась, - мне понадобится информация об организационной структуре "Аллегро". И, кстати, техника, которую вы забрали, все еще здесь?

- Да, пока на складе, - его брови недоуменно съехались к переносице. - Но я не...

- Мне нужно ее осмотреть. И мне нужно поговорить с вашими мастерами.

- Здесь только один, остальные на вызовах и... А что толку вам смотреть на технику? Ваши со специалистами ее уже осматривали.

- Но я - нет, - сказала Шталь неожиданно резко и встала. - И еще, Григорий Петрович, - менеджер, услышав официальное обращение, тоже встал, сделав это как-то очень поспешно, - вы можете точно сказать, когда у вас были последние крупные продажи?

- Разумеется. Новогодние праздники, а также, соответственно февральские и мартовские. Но в Новый Год и Рождество больше всего - у нас тогда были специальные скидки. Впрочем, вы можете справиться у Татьяны, - теперь Григорий кивнул в сторону двери, и Эша подумала, что он имеет в виду вышедшую девицу. Также она подумала, что на большинстве гарантийных талонов жалобщиков стояли именно эти предпраздничные даты.

Впрочем, пока это совершенно ничего не значило.

* * *

Пока она внимательно осматривала технику, работник склада стоял за ее спиной с самым раздраженным видом. Он был раздражен, что технику пришлось распаковать, он был раздражен, что Эша ее разглядывает, он был, похоже, раздражен даже собственно существованием Шталь на этом свете, и она, затылком ощущая его раздражение, наконец буркнула:

- Так и будете над душой стоять?!

- Да, - раздраженно ответил он. - Техника денег стоит. Мало ли, что вы там можете сотворить!

- Об ее осмотре уже составлен официально заверенный акт. Так что если я чего и сотворю, вас это волновать не должно. Не мешайте работать.

Тот пробормотал в ее адрес что-то нелестное и неохотно отошел, но недалеко. Григорий, убежавший куда-то по своим топ-менеджерским заботам, мог вернуться в любую секунду, и Эша, приоткрыв сумочку, нерешительно посмотрела на микроволновку, чье нутро и дверца были исцарапаны когтями несчастного пинчера, на газовую плиту, поджарившую любопытную кошку, и на стиральную машинку, постиравшую попугайчика. Машинка выглядела хуже всего - владелица с горя ударила по ней сковородкой, и уголок корпуса была отколот, а на боку виднелось несколько вмятин. Ее магазин согласился обменять лишь с доплатой и то лишь потому, что у женщины оказался влиятельный родственник.

По очереди включая приборы в розетку, Эша нажимала кнопки, внимательно следя за техникой. Функции плиты, естественно, ограничивались лишь зажжением лампочки в духовке, работой электровертела и серебристыми искорками пъезорозжига. Машинка весело пиликала в ответ на нажимание кнопок, после чего возмущенно пищала, сообщая, что стирать отказывается, и это было вполне справедливо с ее стороны. Проще всего было с микроволновкой - она включалась и с задумчивым гудением начинала вращать свой стеклянный поднос, ставить на который было, правда, нечего, но Эша и не собиралась этого делать. Исправна ли печь, ей все равно не понять, а пробовать что-то в ней приготовленное или даже разогретое она бы ни за что не стала - при мысли о том, во что мог бы превратиться внутри нее крошечный пинчер, ее начинало мутить. Шталь еще раз внимательно осмотрела приборы, вновь прислушиваясь к ощущениям, и внезапно поняла, что те ей не нравятся - и вовсе не потому, что они что-то там сделали. Они ей просто не нравились. Они были... Определение никак не давалось, возможно, его и не существовало в языке слов. Стоящие перед ней вещи воспринимались, как... как... словно псы, преданные и брошенные хозяевами, не могущие понять, почему это случилось, но все еще надеющиеся, что за ними вернутся. Что-то исходило от них, что-то сродни злой тоске, утолить которую можно лишь разбив их на части, превратив в груду ломаных деталей, чтобы каждая из них перестала быть единым целым

существом?

Либо их можно уговорить. Утешить. Перенаправить эту злую тоску, превратить во что-то иное... но это сложно, невозможно практически, потому что кто-то... испортил эти вещи. Не технически. Он сломал в них что-то другое. Он сделал с ними что-то странное, что-то неправильное...