Саймон Кларк - Пригвожденное сердце

Почувствовав вдруг озноб, Крис разбил стул о каменную стену, а потом побросал обломки в тачку. Когда Рут позвала его есть, Крис ни словом не обмолвился ей о стуле.

— Сельдерейные лодочки?

Крис улыбнулся.

— Нет, Рут, спасибо. Я, пожалуй, возьму сандвичи. А Дэвид ел?

— Он ничего не захотел, кроме лапши из пакетика. — Рут увидела выражение его лица. — Все в порядке. Он не заходил в фургон.

— Ты избавилась от золотой рыбки?

— Это твоя работа, любящий муж.

— Тысяча благодарностей. Сегодня вечером не забудь проверить ящик с бельем. — Он ухмыльнулся. — Убедись, что я не выронил ее в один из твоих чулок.

— Свинья! — Жена шутливо шлепнула Криса по подбородку.

— Ой... Однако я — твоя собственная любящая свинья.

Они сидели в креслах на галерее, опоясывающей по верху стену морского форта. Весна превосходно малярничала в небесах, окрашивая их в глубокий безукоризненно синий цвет. Двадцатью футами ниже, на берегу, Дэвид склонился над кучкой игрушек. На песке он палкой нарисовал огромные лица. У них были кривые усмешки и раскосые глаза.

— Отлично. — Рут поглубже откинулась в кресле, положив ноги Крису на колени. — Сельдерей надо есть, пока он не завял.

Во дворе стояли два контейнера, теперь уже полные и готовые к вывозу. В одном из них лежал чудовищный сельдерейный паук, растопыривший свои белесые гуттаперчевые лапы, без сомнения, переломанные тринадцатью тяжелыми деревянными дверями и пятью тачками бетонного мусора.

"Выберись оттуда, и я признаю, что ты — сущий Гудини [2]", — подумал Крис.

— Мусора вывозить нам еще много, — сказала Рут. — Может, позвать кого-нибудь в помощь?

— Есть соображения?

— Тут в деревне живет один тип, который, кажется, выполняет всякие случайные работы. Ты, наверно, его видел. Такой длинный, взъерошенные волосы, всклокоченная борода. Похож на лесного дикаря. Думаю, он немножко чокнутый.

— Тогда как раз для этого места.

— Возможно, он не откажется нам помочь.

— Это мысль. Я с ним поговорю.

Пока Рут, прикрыв глаза, нежилась на солнышке, Крис стал смотреть вниз, как сын играет на берегу. Дэвид пристроил три игрушки на валуне, поднимавшемся из песка на высоту колена. Это были его любимые игрушки: грузовик Мэддог Бигфут, синий гоночный автомобиль и фигурка штурмовика из «Звездных войн». А рядом с ними он разложил на камне комикс с Суперменом. Дэвид оперся руками о гладкий валун и пристально разглядывал свои игрушки, как будто они должны были вот-вот исполнить замысловатый кунштюк.

Потом он перевел взгляд с игрушек на море и снова назад. Море подступало. Через несколько минут первые волны коснулись валуна и медленно обогнули его.

Дэвид пробежал несколько шагов вверх по берегу и остановился, глядя на валун с таким напряжением, что у Криса самого заломило шею.

Зачем, ради всего святого, он это сделал? Его сын специально бросил несколько самых любимых игрушек на валуне. А теперь море уже полностью окружило камень.

Когда Дэвид употреблял бранное слово или высказывал такое жизненное наблюдение, которое, даже будучи сформулировано взрослым, произвело бы впечатление, Крис неизменно терялся. Тогда он бросал на Дэвида такой взгляд, будто хотел убедиться, не подменили ли его сына каким-нибудь сорокалетним карликом. Сейчас Крис испытывал то же самое.

Бог знает почему. Мальчик играл точно так, как, без сомнения, играют шестилетние. Но все это носило характер — Крис с трудом подобрал определение — ритуала. Или церемонии.

Волны стали выше. То, что случилось в следующий момент, было неизбежно.

Одна волна ударила в грузовик Мэддог, и тот с всплеском исчез в море; вторая утянула его в глубину.

Реакция Дэвида была странной.

Он прижал ладони к глазам, как будто эта потеря огорчила его. Но через секунду убрал руки.

Мальчик заставлял себя смотреть, как волны смывают игрушки. Затем исчезли комиксы, потом синий автомобиль. Штурмовик из «Звездных войн» держался дольше всех, но когда вода ударила в край валуна, солдатик упал и повис, растопырив руки, как пьяный ныряльщик.

Следующая волна смыла его в море.

Крис снова поглядел на Дэвида. Тот отступил вверх по берегу от надвигающегося прибоя и сел, скрестив ноги и уставившись на море. Вид у него был очень усталый, будто процесс потери кое-каких любимых игрушек вымотал его.

Потери?

Нет. Он выбросил их.

— Рут, как тебе кажется, ему здесь хорошо? Я хочу сказать, смена дома, отсутствие старых друзей...