Стивен Кинг - Почти как «Бьюик»

Увидел всех нас, стоящих кружком и смотрящих вниз, совсем как убийцы смотрят в могилу своей жертвы, и я осознал, какие мы странные и чужие. Какие ужасные. В этот момент я почувствовал замешательство чудовища. Не страх, потому что оно не боялось. Не невиновность, потому что не было оно невиновным. Или, раз уж на то пошло, виноватым. Именно замешательство. Знало ли чудовище, где находится? Думаю, нет. Знало, почему Мистер Диллон атаковал его, а мы — убивали? Да, это знало.

Мы делали это потому, что были совершенно другими, настолько другими и настолько ужасными, что глаза чудовища едва могли нас видеть, едва могли передавать наши образы мозгу, когда мы окружили его и принялись бить, рубить, резать. Наконец, оно перестало шевелиться. Обрубок хобота бессильно упал. Глаза больше не поблескивали, уставившись в никуда.

Эдди и Джордж, стоя бок о бок, тяжело дышали, мы с Ширли — по другую сторону чудовища, Мистер Д — позади нас, повизгивая.

Ширли выпустила бур из рук, и когда он покатился по бетонному полу, я заметил, что к шнеку прилепился кусок желтой кожи, словно комок грязи. Лицо ее стало мертвенно-бледным, если не считать ярких пятен румянца на щеках и еще одного, расцветшего на шее.

— Хадди, — прошептала она.

— Что? — Я едва мог говорить, так пересохло в горле.

— Хадди!

— Что, черт побери?

— Оно могло мыслить, — прошептала Ширли. Глаза ее стали огромными, наполнились слезами. В них застыл ужас. — Мы убили разумное существо. Это убийство.

— Это все чушь собачья, — прохрипел Джордж. — А если и не чушь, чего сейчас об этом говорить?

Повизгивая, но уже не так пронзительно, как раньше;

Мистер Диллон протиснулся между мной и Ширли. На шее. — спине и груди образовались залысины, словно у него шла линька. Одно ухо лишилось кончика. Он вытянул шею и понюхал труп чудовища, лежащий у сдвижных ворот.

— Надо увести его отсюда, — сказал Джордж.

— Ничего, он в порядке, — ответил я.

Нюхая неподвижные розовые отростки на голове чудовища, Мистер Д заскулил вновь. Потом поднял лапу и помочился на отрубленный кусок хобота. После чего попятился, подвывая.

Я слышал слабое шипение. Запах тухлой капусты усилился, желтая кожа чудовища начала светлеть. Превращаясь в белую. Крошечные, едва видимые струйки пара поднимались над трупом. Именно из-за них усилилось зловоние. Чудовище начало разлагаться, как разлагались остальные трупы, появлявшиеся из багажника «бьюика».

— Ширли, иди на рабочее место, — нарушил я затянувшуюся паузу. — У тебя девяносто девять.

Она быстро-быстро заморгала, словно начала соображать, что к чему.

— Цистерна, — прошептала она. — Джордж. Эс. Господи, я забыла.

— Возьми с собой собаку, — добавил я.

— Да, хорошо. — Она помолчала. — А как же?.. — Она указала на садовый инвентарь, валяющийся на бетонном полу, инструменты, которыми мы убили чудовище, лежащее у сдвижных ворот и совсем недавно кричащее у нас в головах. Кричащее о чем? Оно просило пощады? Пощадило бы оно одного из нас, если бы мы поменялись местами?

Я так не думаю.., но, разумеется, и не могу думать, не так ли? Потому что предстояло пережить ночь, а потом — вторую, год ночей, десять лет. Потому что предстояло тушить свет и оставаться в темноте. И приходилось верить, что с тобой поступили бы точно так же. Нужно в это верить, иначе непонятно, как жить дальше.

— Не знаю, Ширли. — Внезапно навалилась усталость, а желудок начал проявлять первые признаки недовольства всей этой вонью. — Какая разница, не будет же ни суда, ни расследования, ни-че-го. Возвращайся на рабочее место. Твое дело — обеспечивать связь. Вот и обеспечивай.

Она кивнула.

— Пошли, Мистер Диллон.

Я сомневался, что пес пойдет с ней, но он пошел, чуть ли не тыкаясь носом в коричневые на низком каблуке туфли Ширли. Он продолжал скулить, а перед тем как выйти из двери, вдруг задрожал всем телом, словно его начал бить озноб.

— Мы тоже должны идти. — Джордж повернулся к Эдди.

Хотел потереть глаза, понял, что на руках перчатки, сдернул их. — Надо же заняться арестованным.

Эдди посмотрел на него так же удивленно, как и Ширли — на меня, когда я напомнил ей про аварию в Потинвиле.

— Совершено забыл про этого болтливого мерзавца. Он сломал нос, Джордж.., я слышал.

— Правда? — Джордж хмыкнул. — Какой кошмар.

Эдди заулыбался. Чувствовалось, что он хочет подавить улыбку, но она становилась все шире. Улыбка, она помогает. И в тяжелой ситуации тоже. Особенно в тяжелой ситуации.