Стивен Кинг: Дети кукурузы

С замирающим сердцем дошел он до конца просеки и остановился. Было еще достаточно светло, чтобы разглядеть все в подробностях. Крик застрял у него в горле, и в легких не хватало воздуха его вытолкнуть. Колени стали подгибаться, на лбу выступила испарина.

— Вики, — произнес он одними губами. — О Боже, Вики...

Ее распяли на крестовине, прикрутили запястье и лодыжки колючей проволокой, что продается по семьдесят центов за ярд в любом магазине штата Небраска. В пустые глазницы натолкали «шелк» — желтоватые кукурузные пестики. Кричащий рот заткнули обертками молодых початков.

Слева от нее висел на кресте скелет в совершенно ветхом стихаре. Бывший священник баптистской церкви Благоволения, казалось, ухмылялся, глядя на Берта, словно говорил с издевкой: «Это даже хорошо, когда тебя приносит в жертву на кукурузном поле толпа язычников, эти юные дьяволята...»

Еще левее висел второй скелет в сгнившей голубой униформе. Глазницы прикрывала фуражка с характерным зеленым знаком: ШЕФ ПОЛИЦИИ.

Тут-то Берт и услышал шаги — не детей, кого-то огромного, продирающегося через заросли. Не детей, нет. Дети не осмелились бы войти в кукурузное царство ночью. Для них это место было священно, ночью здесь вступал в свои права Тот, Кто Обходит Ряды.

Берт рванулся было назад, но просека, которая привела его сюда, исчезла. Ряды сомкнулись. А шаги все ближе, с хрустом раздвигались стебли, уже слышалось могучее дыхание. Берта охватил мистический ужас: надвигалось неотвратимое. Гигантская тень накрыла все вокруг.

...ближе...

Тот, Кто Обходит Ряды.

И Берт увидел: красные глаза-плошки... зеленый силуэт в полнеба...

И почувствовал запах кукурузных оберток...

И тогда он начал кричать. Пока было чем.

Немного погодя взошла спелая луна как напоминание о будущем урожае.

Кукурузные дети собрались днем на лужайке перед четырьмя распятиями. Два голых остова и два еще недавно живых тела, которые со временем тоже превратятся в голые остовы. Здесь, в сердце Небраски, на крохотном островке в безбрежном океане кукурузы, единственной реальностью было время

Знайте, этой ночью явился мне во сне Господь и открыл мне глаза.

Священный трепет охватил толпу. Все повернулись к говорившему. Исааку было всего девять, но после того, как год назад кукуруза забрала Давида, Исаак стал Верховным Смотрителем. В день, когда Давиду исполнилось девятнадцать, он дождался сумерек и навсегда исчез в зарослях.

Лицо Исаака было торжественным под полями черной шляпы. Он продолжал:

— Во сне я увидел тень, обходившую ряды, это был Господь, и он обратился ко мне со словами, с которыми когда-то обращался к нашим старшим братьям. Он недоволен нашей последней жертвой.

Толпа содрогнулась и выдохнула как один человек. Многие с тревогой озирались на обступившую их со всех сторон зеленую стену кукурузы.

— И сказал Господь: «Разве я не дал вам место для закланий, что же приносите жертвы в других местах? Или забыли, кто даровал вам радость искупления? Этот же пришелец совершил святотатство в моих рядах, и я сам принес его в жертву. Точно так же я поступил когда-то с офицером в голубой форме и с фарисеем священником».

— Офицер в голубой форме... фарисей священник, — шепотом повторяли в толпе, испуганно опуская глаза.

«Отныне Возраст Искупления вместо девятнадцати плодоношений будет равен восемнадцати, — с жесткостью повторял Исаак реченное Господом. — Плодитесь и размножайтесь, как кукурузное семя, и пребудет милость моя с вами вовек.»

Исаак замолчал.

Все головы повернулись к Малахии и Иосифу — этим двоим уже исполнилось восемнадцать. И в городе, наверно, наберется два десятка.

Все ждали, что скажет Малахия. Малахия, который первым преследовал Ахаза, проклятого Господом. Малахия, который перерезал Ахазу горло и вышвырнул его на дорогу, дабы смердящая плоть не осквернила девственной чистоты кукурузы.

— Да будет воля Господня, — еле слышно вымолвил Малахия.

И ряды кукурузы вздохнули с облегчением.

В ближайшие недели девочки смастерят не одно распятие, изгоняющее злых духов.

В ту же ночь, все, кто достиг Возраста Искупления, молча вошли в заросли и отправились на большую поляну, чтобы получить высшую милость из рук Того, Кто Обходит Ряды.

— Прощай, Малахия, — крикнула Руфь, печально помахивая рукой и давясь слезами. Она носила его ребенка и должна была скоро родить. Малахия не оглянулся. Он уходил с прямой спиной. Ряды за ним тихо сомкнулись.