Николай Берг: Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 1)

Пока неясно с чего это вышло, но нас подняли посреди ночи по тревоге. Собственно посыльный опоздал — мы уже одевались, разбуженные трескотней пальбы и гулким, вразнобой четырехорудийным пушечным залпом, от которого зазвенели стекла. Когда мы выкатились из ставшего нашей казармой нумизматического салона и добежали до положенного нам по плану обороны места на Зотовом бастионе — впервые ужаснулись. Не было такого раньше. Черная толпа зомби смяла оборону обоих мостов и теперь густо перла по мостам, растекаясь по всему Заячьему острову. Кто-то из них падал на лед, потому и по льду протоки эти нежити тоже шли. Пальба шла интенсивная, но какая-то растерянная что ли, больно уж это все было неожиданно — словно кто-то организовал зомбаков на такой штурм.

Нас перебросили на Алексеевский равелин сразу же, как оказалось, что одиннадцать метров в высоту зомбаки преодолеть не могут и потому собственно Крепости ничего не угрожает. А вот шесть метров — на равелине — вполне доступны для толпы зомбаков. И преодолевают они их весьма просто…

— Стрелять прицельно! Патронов у нас не вагоны! — орал Ильяс. Другие командиры вопили нечто подобное. Но нервы у всех были ни к черту, и пальба шла истерическая. Не у всех, конечно, но многие ребята и мужики из наспех сколоченной и собранной из сбежавшейся в Крепость публики комендантской команды и гарнизона Крепости действительно лупили почем зря.

Хорошая была ночка, с заревом от ракет, с черными толпами бредущих нескончаемо мертвяков, с пальбой, с громом старых музейных единорогов и лихорадочным сшибанием лезущих на стенку зомбаков.

Навал мы отбили, потом днем зомби почему-то перестали ломить и в спокойной уже обстановке удалось перещелкать тех, кто болтался по острову, восстановить укрепления на мостах и ужаснуться тому, сколько патронов извели. Артиллеристы, лупившие по толпе каменным дробом из древних единорогов времен 1812 года тоже пожгли весь дымный порох, накопленный с таким трудом. Единственно, кто порадовался — так это команда бесшабашных поклонников холодного оружия — к утру прибыли группы поддержки из Кронштадта и из омоновского гнезда. Вот они носились по острову и отрабатывали на остатках нежити свои живодерские приемы. Со стен Крепости это чем- то напоминало старую гравюру 'Варфаломеевская ночь'.

А мы пересчитали потраченные боеприпасы — и приуныли.

Получалось, что еще один такой навал — и мы пополним ряды этих самых алебардистов, если только алебард в Артиллерийском музее хватит.

Так и получилось, что в обмен на боеприпасы и оружие посовременнее — а вооружена была Крепость всяким старьем еще из трофеев Великой Отечественной. В самом начале кронштадцы помогли нам оружием, выдали всякие древние карамультуки, да с ограниченным количеством патронов.

Крепость незаметно потеряла самостоятельность.

— Продали первородство за миску патронов — метко заметил мой знакомец, матерый сапер по кличке Крокодил, живущий теперь в соседнем доме. И я вынужден был с ним согласиться.

В итоге в Крепость пошло оружие посовременнее, чем карабины Лебеля, пулеметы Гочкис и прочая антикварная архаика, туда пошли люди Кронштадта, а вот из Крепости тех, кто побоеспособнее — нас например — перетянули в Кронштадт. Гарнизон Крепости увеличился мало не втрое, так то следующего навала можно было не бояться, но комендант Крепости полковник Овчинников таким образом стал подчиняться приказам капитана первого ранга Змиева, главы Кронштадта.

Чем был вызван такой навал, после которого на таскаемые зачуханной тарахтелкой с гордым именем 'Славянка' саморазгружающиеся баржи для вывоза грунта свалили несколько тысяч упокоенных, так никто пока и не понял. И новообразованная некробиологическая лаборатория ничего внятного не сказала. Не должны бы зомби действовать организованно — а как на первомайскую демонстрацию перли.

Живем теперь в Кронштадте. По бытовым условиям — пожалуй, что и поудобнее, но безопасность здесь куда ниже. Мне, честно говоря, не хватает того ощущения, которое раньше было привычным и не замечалось — чувства безопасности. Здесь в городе слишком много народа, да и не до конца зачищенных мест хватает. Потому приходится все время держать уши востро, да и собаку собственно для того завел.

Поселили меня в трехкомнатную квартиру. Попутно в нее же Ильяс записал и нашу медсестру Надежду. Объяснено это было мне так, что, дескать, жилье это временное, если я перетяну из глухоманной деревни своих родителей в Кронштадт, то тогда можно и переиграть, а так девушка будет под защитой толкового бойца (это он меня так обозвал, гад), да и в случае чего из угловой квартиры два стрелка прикроют сразу два сектора, а не один, да то, да се, пурга короче. По-моему он просто решил создать мне семью. Надька одинокая, я холостой. А Ильяс глядишь — благодетель. К моему удивлению самостоятельная и занозистая медсестричка ничего против не сказала, ну а мне ершиться и вовсе не с руки. Всяко лучше, чем с Вовкой жить.