Елена Блонди - Татуиро (Daemones)

Они там — почти дошли.

Утром ветер бился в стекла грудью, заставляя их звенеть. Витька прятал голову под подушку, но в конце-концов не выдержал, встал, и сонный, побрел к окну. Рвал газету и запихивал полоски в узкие щели между стеклом и рамой. Сквозняк резал пальцы, покрывая локти мурашками.

Еле расслышав осторожный стук, открыл и с трудом удержал в руке дверь. Вошла хозяйка, прижимая к животу блестящий рефлектор:

— Витенька, вы поди мерзнете. Что ж летом не едете, когда жарко и купаться…

— Да мне хорошо у вас, Дарья Вадимовна, и зимой. Оденусь пойду…

— Да я только печку вот. И завтрак принесу, если встали. Я в город еду, потому разбудила, не надо ли чего?

И, глянув остро в сонное лицо без мыслей, на угол кровати в проеме спаленки, уставилась на россыпь каменных крошек на полу.

— Ну, вы просыпайтесь, я сейчас, горяченького и пирожки свежие. Гуляли вчера, вижу…

Виктор пробормотал что-то, но дверь уже захлопнулась.

За полчаса успел умыться и смел насоренное в угол комнаты. Вернувшаяся хозяйка медлила уходить, переставляла на скатерти чашки и тарелку с горой мягко пахнущих пирожков.

— Попейте со мной чаю, — не выдержав паузы, сказал Витька.

— А где Наташа? — вдруг спросила та, разливая по чашкам чай.

— Я не знаю, — удивленно ответил Витька, — а где? В смысле, случилось что?

— Не знаю, — Дарья Вадимовна поджала губы, — вечером пришла, молчала и ушла к себе быстро. Не поужинала. А с утра, уж на что я ранняя, ее уж и нету. Я думала…

— Как видите, нет. А куда она могла уйти? В такую погоду?

Хозяйка помолчала. Звенела ложечка о край чашки и ветер выл, бился в стекло.

— Сама — никуда. Приехать могли за ней. Дружков-то много. Слишком даже.

Виктор кашлянул и она замахала пирожком:

— Не собираюсь я рассказывать! Мне оно надо? Только вот предупредить. Ты не местный, так поменьше с ними тут, поменьше, понял?

Глядя, как дрожит в ее руке надкусанный пирожок, Витька подумал, дело не только в прошлой влюбленности хозяйкиного мужа. …Как она его на ты, сама не заметила даже.

— Дарья Вадимовна, не волнуйтесь.

— А ну случится что? Никого же нет, кроме нас! И за твои квартирные после не будем знать, как от проблем сдыхаться! Прости уж, что я так…

В неловкой тишине пили чай. Витька жевал пирожок, в другое время вкусный бы, с начинкой из ежевичного варенья. Неужто Яша вчерашний объявился ночью? Возможно. И ничего не сделаешь, да и не надо, у них тут свои связи, тайные, явные.

— Ветер если к вечеру не убьется, три дня будет дуть, — культурно доложила хозяйка. Подлила себе кипятку и Витька уныло приготовился слушать.

Но та пила чай, ела пирожок, а после встала, вздохнув, и пошла к двери. Уже взявшись за ручку, повернулась и, подаваясь к нему отчаянным лицом, раскрыла рот. Но только махнула рукой и вышла в завывание ветра.

Витька прожевал и проглотил. Все еще медленно просыпаясь, разозлился: подумаешь, тайны мадридского двора! И резко пошел к двери на новый стук, ожидая — вернулась, рассказывать о блядстве Наташином, и о местных босяках.

Но в бок ему толкнулась стриженая макушка и незнакомый мальчишка, больно топчась по босым Витькиным ногам, прикрикнул:

— Да подержи, не видишь, силов у меня не хватает!

Витька захлопнул дверь и уставился на гостя. Лет девяти, не больше.

— О! Чай! — мальчишка поддел носком сапога пятку другого, стащил, второй снял руками, пыхтя, и направился к столу.

— Ты еще кто?

— Вася я.

— Ну? А я думал, Эдуард. Ты чей вообще?

— Я пирожок возьму… Наташа велела сказать, щас придет, мы в степь ходили, она тебе сюрприз искала.

Витька сел напротив Васи, рассматривая круглое лицо с острым подбородком и обметанные ветром губы с трещинками в уголках.

— Нашла?

— Ага. Только теть Даша во дворе ее встретила, воспитывает под навесом.

— Понятно. А тебя что ж не воспитывает? Ты как здесь вообще появился?

— Меня что воспитывать? Я сам по себе. Утром пришел, рано. К Наташке. А она сразу, пойдем да пойдем в степ, для Вити поищем. Вот и ходили, как два верблюда, по холодище такой. …Чай хороший, горячий. Пирожки у ней всегда вкусные. Я вот этот съем еще, а эти — Наташке, хорошо?

И снова Витьке пришлось идти к дверям, чтоб помочь уже Наташе справиться с ними. Она смеялась, свежая, пахнущая морем и степью, удерживая рвущуюся от порывов ветра дверь, роняла с локтя стебли из охапки разноцветных сухих трав:

— Познакомились уже? А мы вот, смотри, ходили в Козью балку, я набрала тебе бессмертников и кермека. Достань вазу там, на шкафчике.