Стефан Грабинский - Избранные произведения в 2 томах. Том 1. Саламандра

— Вот так феномен! Вроде сейчас день — светло, а нет ни солнца, ни тумана…

— Мы словно плывем… Который теперь час?

Оба взглянули на часы. Инженер поднял глаза на профессора и встретил такой же недоуменный взгляд.

— Не понимаю… Цифры слились в сплошную черную волнистую линию…

— И безумные стрелки плывут по ней, ничего не означая…

— Волны вечного бытия набегают одна за другой, без начала и конца…

— Нет больше времени…

— Посмотрите! — воскликнул Знеславский, показывая на противоположную стену вагона. — Через стену виден монах-аскет, помните, из наших единомышленников?

— Да, брат Юзеф, кармелит. Я с ним разговаривал. Вот и он нас заметил, улыбается и делает нам знаки. Что за парадоксальное явление! Стена прозрачна, словно стекло.

— Непрозрачности тел больше не существует, — сделал вывод инженер.

— Кажется, с непроницаемостью дело обстоит не лучше, — ответил Рышпанс, свободно проходя сквозь стену в другое отделение.

— В самом деле, — подтвердил Знеславский, следуя за ним.

Так они миновали несколько перегородок и в третьем вагоне приветствовали брата Юзефа.

Кармелит только что закончил «утреннюю» молитву и, укрепив душу, всем сердцем радовался встрече.

— Неисповедимы пути Господни! — говорил он, вознеся горе глубокие, задумчивые глаза. — Мы переживаем удивительные минуты: чудесное пробуждение. Хвала Предвечному! Где же остальные братья?

— Мы здесь, — раздалось со всех сторон, и через стены вагонов проникли десять человек. Люди самых разных профессий и общественного положения, среди них машинист и три женщины. Все невольно оглядывались в поисках Вюра.

— Нас тринадцать человек, — начал худой, с острыми чертами лица юноша. — Я не вижу мастера Вюра.

— Мастера Вюра здесь нет, — торжественно и сосредоточенно произнес брат Юзеф. — Здесь путевого сторожа Вюра не ищите. Загляните, братья, глубже в души свои. И, быть может, обнаружите его.

Все молчали. И лица осветились дивным спокойствием, и они читали друг у друга в душах и проницали друг друга чудесным ясновидением.

— Братья, — начал монах, — телесная оболочка дана нам снова лишь на краткое мгновение, вскоре мы расстанемся с ней навсегда. И тогда каждый из нас направится по пути, предначертанному ему судьбой и записанному от правеков в книге судеб; каждый устремится своим путем, за свою черту, обозначенную им самим еще на том берегу. Повсюду с любовью ожидают нас многочисленные наши братья. Но прежде чем разойтись, послушайте голос того мира, где еще столь недавно пребывали и мы. Я прочитаю вам нечто, написанное десять дней назад по земному времени.

Брат Юзеф с тихим шелестом раскрыл газету и прочитал глубоким, взволнованным голосом:

— «В., 15 ноября 1950 года.

З а г а д о ч н а я к а т а с т р о ф а

На железнодорожной линии Залесная-Гронь вчера, в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое ноября сего года, произошла загадочная катастрофа, обстоятельств коей до сих пор не удалось выяснить. Речь идет о судьбе пассажирского поезда номер двадцать, потерпевшего аварию между двумя и тремя часами ночи. Катастрофе предшествовали странные явления. Пассажиры, будто предчувствуя опасность, почти все покинули поезд на станциях и полустанках еще до места рокового происшествия, хотя все намеревались ехать значительно дальше; железнодорожные власти на станциях пытались расспросить о причинах столь неожиданной поспешности, однако, пассажиры отвечали неохотно, явно избегая как-либо интерпретировать свои странные поступки. Совсем уж необъясним факт, что в Дрогичине поезд покинули почти все кондуктора — эти люди предпочли понести суровое наказание и лишиться работы, лишь бы не оставаться в поезде; только трое из всего обслуживающего персонала выполнили свой долг до конца. Из Дрогичина поезд ушел почти пустой. Несколько человек из нерешительных, в последнюю минуту замешкавшихся, пятнадцать минут спустя выскочили из вагона на полном ходу и чудом избежали гибели. Около четырех часов утра они добрались до Дрогичина пешком. Они — свидетели последних мгновений перед роковой катастрофой, разразившейся несколькими минутами позже…

Около пяти утра из железнодорожной будки обходчика Золы, в пяти километрах за Дрогичином, поступил первый сигнал тревоги. Начальник станции сел на дрезину и через полчаса добрался до места происшествия, где уже собралась комиссия из Раквы.

Странную картину застали прибывшие. В поле, в нескольких сотнях метров за будкой обходчика, на рельсах стоял неполный состав: два задних вагона, совершенно не пострадавших, затем разрыв длиной приблизительно в три вагона и снова два не пострадавших вагона, соединенных цепью, далее отсутствовал один вагон, а впереди стоял тендер: самого же локомотива не было. На путях, в вагонах и в других местах следов крови не обнаружено, нет ни раненых, ни убитых. Вагоны абсолютно пусты и безмолвны; оставшиеся в поезде пассажиры исчезли; вагоны, стоявшие на рельсах, не повреждены…