Стефан Грабинский - Избранные произведения в 2 томах. Том 2. Тень Бафомета

— Не зажигай свет. Иди ко мне, Ежи… в альков.

Я вздрогнул: впервые за наше знакомство слышал ее голос, вернее, шепот. Ощупью добрался до постели. Шепот замер и больше не повторился. В полной темноте я не различал ее лица; на постели неясно что-то белело. Верно, она уже разделась. Протянув руку, чтобы обнять ее, я натолкнулся на обнаженные бедра. Задрожал, кровь забурлила горячей волной. Она безумствовала. Головокружительный аромат ее тела дурманил, распалял желание. Страстный ритм божественных бедер разжигал безумие… Но тщетно искал я ее уста, напрасно жаждал заключить в объятия. Дрожащими руками шарил в изголовье постели: под руку попадались лишь какие-то накидки, ткани… Она отняла у меня все, оставив доступным лишь секс… Средоточие пола…

Оскорбленная гордость, униженное достоинство — все во мне противилось этой мысли. Я во что бы то ни стало желал целовать ее уста. Почему она прячется от меня? Разве я не имею права на ее глаза, волосы, губы?

А, тут повыше, на стене, есть выключатель. Встав на колени, я нащупал его, повернул… и в безграничном ужасе вскочил с постели.

Передо мной в пене кружев и шелков бесстыдно раскинулось обнаженное до живота женское лоно — одно лишь лоно… ни груди, ни плеч, ни головы…

В ужасе бежал я из спальни, промчался по лестнице, метнулся на улицу. В ночной тишине глухо отдавался топот моих ног на мосту…

К утру меня нашли в беспамятстве где-то в парке, на скамье…

….

Спустя два месяца, случайно проходя мимо виллы «Под липами», я увидел в парке работников — они соломой укутывали на зиму розовые кусты. Элегантный мужчина шел по алее и отдавал какие-то распоряжения.

Повинуясь непреодолимому порыву, я подошел к нему:

— Простите, это дом госпожи Ядвиги Калергис?

— Да, вилла принадлежала ей, — услышал я. — Неделю назад она перешла по наследству к семье.

У меня перехватило горло.

— По наследству? — переспросил я, удерживая дрожь и пытаясь сохранить равнодушный тон.

— Да, по наследству. Ядвига Калергис у м е р л а д в а г о д а н а з а д, вскоре после отъезда за границу она погибла в Альпах — несчастный случай. Что с вами? Вам плохо?…

— Нет… Все прошло… Извините. Спасибо за сообщение.

Шатаясь, побрел я по набережной, прочь к городу…

Стославский не понравился мне во время последней встречи в клубе. Обычно веселый и открытый, он изменился до неузнаваемости. В разговоре участия на принимал, бормотал что-то невнятное, не имеющее отношение к теме, присутствующие недоумевали, кое-кто уже иронически посматривал на моего незадачливого друга. Я пытался помочь ему, подхватив отрывистые фразы и введя их в нужное русло, — он слабо улыбнулся, благодаря за поддержку; все оставшееся время упорно молчал.

И вообще он произвел неприятное впечатление. Поражала не только странная молчаливость, столь чуждая его характеру, но и разительные перемены во внешности.

Всегда подтянутый, даже излишне элегантный, в этот вечер Стославский появился небрежно одетый, в измятом костюме. Молодое, прежде брызжущее буйным здоровьем лицо его болезненно побледнело, в глазах затаилась тоска, какая-то безвольная отрешенность странно контрастировала с благородными чертами.

В душу закрались недобрые подозрения, и после заседания клуба я пригласил его к себе и внимательно обследовал.

Он не противился, хотя был уже поздний час, и терпеливо позволил осмотреть себя. Ничего особенно подозрительного обнаружить не удалось: довольно сильное нервное истощение и общая слабость. Надо бы выяснить причину.

— Э-э-э, Казимеж! — шутливо погрозил я пальцем. — Слишком много развлечений! Женщины, да? Многовато, дорогой, советую обзавестись одной избранницей! Побереги-ка себя. Пора и честь знать. Сильное истощение.

Случайно я напал на нужную тему.

— Женщины, — повторил он задумчиво, — женщины… Почему ты говоришь о многих, а не об одной?

— Насколько мне известно, дорогой, — улыбнулся я, — ни одной из дам пока не удалось поймать в силки такого баловня прекрасного пола. Вряд ли ты изменил своим привычкам. Как-то не верится, что ты влюблен.

— Слишком неточное выражение. Полагаешь, кроме любви и минутной страсти, нет иных вариантов?

— Что ты имеешь в виду?

— Сексуальную одержимость. Понимаешь?

— Не очень.

— Что тут непонятного! В один прекрасный день встречаешь женщину — воплощение секса, и с самой первой встречи у тебя уже нет сил расстаться с ней. Ненавидишь и рад бы вырваться из тенет, да не тут-то было. Ты уже одержим ею: думаешь только о ее теле, жестах, прикосновениях, обладание ею становится формой твоего бытия. Женщина превращается в зловещее, ненавистное божество, но оттого она не менее привлекательна, ты предан ей беззаветно…