Фрэнсис Вилсон - Застава

Магда покачнулась, будто на нее налетел внезапный порыв штормового ветра. Нет, это не отец стоит сейчас перед ней и обвиняет ее во всех грехах. Он никогда в жизни не был таким жестоким ни с ней, ни с другими. Как же он изменился! Изо всех сил Магда сдерживалась, чтобы не дать ему достойную отповедь.

— Я просто хотела тебе помочь, — сказала она, стараясь, чтобы он не заметил ее трясущихся от обиды губ. — Как ты не понимаешь того, что Моласару ни в коем случае нельзя доверять!

— А откуда тебе это известно? Ведь это не ты говорила ночи напролет, не ты видела, как он зол на немцев за то, что они посмели вторгнуться в его дом, стоящий на его собственной земле!

— Да, но я все же успела почувствовать его прикосновение, — сказала девушка, невольно начиная дрожать под пригревающим солнцем. — И не один раз, а целых два. И ничто теперь не убедит меня в том, что ему жаль евреев, или вообще хоть одну живую душу на этом свете.

— Да, но я ведь тоже знаком с его прикосновением, — возразил упрямый старик и демонстративно прошелся вокруг пустого кресла, не прилагая к этому никаких усилий. — Посмотри сама, как подействовали на меня его руки! Что же касается намерений Моласара спасти наш народ, то я не питаю на этот счет никаких иллюзий. Ему, конечно, наплевать на евреев. Но не на всех, а только на живущих в других странах. Судьба же этой земли его очень волнует, и поэтому румынские евреи заботят Моласара ничуть не меньше всех остальных местных жителей. Ведь он был в этой стране боярином и до сих пор считает себя таковым. Можешь назвать это как угодно: национализмом, патриотизмом — не в этом дело! Главное, что он твердо решил изгнать всех немцев с той территории, которую он по старинке называет Валахией. И будь уверена — уж в этом он не отступится от своих замыслов. А нашему народу это будет только на пользу. Поэтому я и собираюсь помочь ему в осуществлении его планов.

Все, о чем говорил отец, казалось Магде довольно правдоподобным. Она никак не могла понять, в чем же именно заключена здесь коварная хитрость Моласара. Вероятно, отец действительно считает, что занялся благородным делом, и верит в это совершенно искренне. Ведь сейчас, например, ничего не мешает ему скрыться в горах и спасти тем самым ее и себя. Но вместо этого он намерен вернуться в замок, чтобы принести пользу гораздо большему числу людей. Да, он рискует собой ради высокой цели. Наверное, именно так и следует поступать. Во всяком случае, Магда очень хотела бы убедить себя в этом.

Но, к сожалению, ей это не удавалось. Леденящий холод прикосновения Моласара оставил в ее душе неизгладимый след недоверия. Было и еще кое-что. Этот странный взгляд отцовских глаз. Дикий взгляд…

— Я просто хочу, чтобы с тобой ничего не случилось, — только и смогла произнести она.

— Я тоже хочу, чтобы с тобой все было в порядке, — отозвался он неожиданно потеплевшим голосом, и на секунду будто снова стал прежним заботливым родителем, которого она знала всю жизнь. — И не надо больше встречаться с этим Гленном. Он плохо на тебя влияет.

Магда отвела взгляд в сторону и угрюмо уставилась на далекие горы. Нет, с этим она никогда не согласится.

— Лучше него я никого еще не встречала, — тихо, но твердо произнесла она.

— В самом деле? — Лицо профессора вновь приобрело жестокое выражение.

— Да, — почти шепотом ответила Магда. — Он заставил меня заново осмыслить всю жизнь! Да я, можно сказать, и не жила раньше по-настоящему.

— Как трогательно! Прямо Шекспир! — презрительно ухмыльнулся отец. — А ты, часом, не забыла, что он не еврей?

Магда давно ждала этого выпада.

— А мне все равно! — выпалила она, глядя ему прямо в глаза. Девушка прекрасно понимала, что и для отца это теперь не имеет уже большого значения. Он просто хотел лишний раз оскорбить ее, сыграв на религиозных чувствах. — Гленн прекрасный человек. И если мы выберемся отсюда живыми, то я останусь с ним навсегда! И он, я уверена, тоже этого хочет.

— Ну, это мы еще посмотрим. — В голосе старика зазвучала угроза. — А пока я считаю, что наш разговор окончен. — С этими словами он тяжело опустился в кресло.

— Отец?

— Отвези меня назад в замок!

Магда вспыхнула от негодования.

— Сам себя довезешь!

Она, правда, тут же пожалела об этой сорвавшейся с языка грубости. Никогда в жизни она не смела еще так разговаривать с ним. Но хуже всего было то, что отец, казалось, даже не расслышал ее слов. А если и расслышал, то не придал им ровным счетом никакого значения.