Фрэнсис Вилсон: Ночной мир

Наконец последние ниточки опоры оборвались, и диск вместе с пленкой и Расаломом рухнул в бездну. Нет, без Расалома.

Глэкен застонал, когда понял, что Расалом все еще здесь. Все полетело вниз, но он вцепился в последнюю опору одним из щупальцев и стал карабкаться наверх!

Глэкен заставил себя сдвинуться с места, пошевелить раненой ногой и почти побежать, качаясь, к основанию третьей опоры, взобраться на нее и пройти по ней, прогибающейся под его тяжестью. У него не было времени перерезать ее. Он должен встретить Расалома у ее начала и остановить его, прежде чем тот снова встанет на ноги.

— Вот этим всегда заканчивается, Расалом, не так ли? Остаемся мы с тобой. Только я и ты.

Вместо ответа Расалом протянул второе щупальце и обвил опору рядом с тем местом, где одно щупальце уже вцепилось в нее. Он подтягивался на них все выше и выше, пока не схватил опору своими когтистыми руками. Когда он проделал это, новые щупальца вылезли из желеобразной массы и присоединились к тем двум, которые уже держались за опору.

У него может это получиться!

Глэкен стиснул зубы, превозмогая боль в ноге, и стал двигаться еще быстрей. Дотянулся до первого щупальца и не раздумывая полоснул по нему мечом. Снова — ослепляющая вспышка и запах гари. Из обрубленного конца хлынула темная жидкость. Мир сузился. Для Глэкена сейчас существовали только Расалом, опора и меч. Закрыв глаза от слепящих вспышек, задыхаясь от дыма, он погрузился в состояние, в котором не было ничего, кроме боли и непрестанного движения; он двигался по наитию, обрубая щупальца и отшвыривая ногами извивающиеся обрубки, а разделавшись с ними, переходил к следующему скоплению щупалец.

До него доносился рев Расалома, который извивался в воздухе и брыкался в бессильной злобе, изнемогая от боли.

Паучьи лапы, поднимающиеся с обеих сторон, пытались схватить Глэкена, но он мечом обрубал их и пробивался вперед. В конце концов он оказался у окончания опоры, а перед ним висел, раскачиваясь, Расалом, держась лишь на двух руках с желтыми когтями, на одной из которых не хватало пальца.

Глэкен… нет… прошу тебя!

И, продолжая молить о пощаде, Расалом подтянулся и выбросил вперед здоровую руку, чтобы полоснуть Глэкена когтями. Глэкен увернулся, и когти схватили воздух всего в нескольких дюймах над его головой, потом взмахнул мечом. Лезвие проткнуло запястье Расалома, кожу и ткани и врезалось в кость, при этом Глэкен едва удержался, чтобы не свалиться вниз. Он упал ничком и оставался в этом положении, пока Расалом выл и извивался всем телом, размахивая своей разрубленной, истекающей черной жидкостью рукой.

Прямо над собой, рядом с раскачивающимся концом опоры Глэкен увидел руку с двумя сохранившимися пальцами — единственное, на чем теперь держался Расалом. Он подполз ближе и отрубил один из пальцев, снова вызвав яркую вспышку света. Коготь последнего пальца стал соскальзывать вниз, процарапывая глубокую борозду на поверхности опоры и приближая Расалома к вечности. Потом зацепился за маленькое углубление совсем близко от края.

— Глэкен! — послышался снизу гнусавый, на последнем издыхании голос. — Ты не посмеешь! Этого не должно случиться! Не делай этого!

Глэкен уже собирался отрубить последний палец, на котором держался Расалом, но потом передумал. Вместо этого он лег на спину и развернул свое тело головой в другую сторону, потом изо всей силы подтянул здоровую ногу к животу.

Нет, Расалом не услышит прощальных слов. Он не заслужил ничего, кроме позорного пинка.

Глэкен выбросил ногу вперед, сбив коготь с края. Расалом закричал, и этот крик долго еще отдавался эхом в мерцающих холодным светом глубинах, после того как его тело, его изувеченное тело, кувыркаясь, скрылось в тумане бездны.

Но Глэкен не стал прислушиваться к столь сладостному для него звуку. Вместо этого он дождался, пока колонна перестанет раскачиваться, освободившись от чудовищной тяжести Расалома, и пополз к краю пещеры настолько быстро, насколько позволяли руки и ноги.

Расалом провалился в вечность. Теперь, когда он миновал место, от которого его власть совсем еще недавно простиралась на землю, прежние законы снова начали вступать в силу. Природа выходила из забытья, в которое ее вверг Расалом, и начала возрождаться, восстанавливая свои права.

А этой пещере в природе не было места.

Когда Глэкен достиг конца опоры, стены задрожали. Щебень, заваливший туннель, стал откатываться назад, освобождая гранитный проход. Если он доберется до него, то останется жить.