Александр Шабалтас - Во власти Зверя

- Чего смотришь? – прошипел странный зверек.

- Я и, правда, здесь сойду с ума, - пробормотал старик, протирая глаза.

- Это не мудрено, семьдесят лет провести в сумасшедшем доме, - засмеялся зверек, коснувшись лапой ноги старика.

- Кто ты? – спросил старик.

- Я Люцифуг, хотя мое имя тебе не о чем не говорит. Вместо того чтобы задавать дурацкие вопросы, ты расскажи мне, чего ты добился сидя здесь.

Старик попятился. Отвратительный зверек каким-то непонятным образом вторгался в его мысли, вызывая у него брезгливость и страх, Люцифуг медленно пополз за ним, пугая старика еще больше.

- Ты что, потерял дар речи? Ты же сам пожелал покинуть это место. Вот я и пришел за тобой. Если пойдешь со мной, твои мучения кончатся, - он протянул старику пачку снотворного. – Проглоти все, и твоя душа немедленно попадет в рай. Ты заслужил отдых.

- Откуда у тебя это лекарство? – спросил старик, выхватывая пачку с таблетками из лап Люцифуга. У него перехватило дыхание от желания принять их все, чтобы разом покончить со своими страданиями.

- Медсестра обронила их сегодня утром, съешь поскорее, - угодливо шипел Люцифуг.

Старик со всей силы сжал пачку в кулаке, и бросился к двери.

- Эй, постой, мы еще не договорили! – Люцифуг пополз за стариком, пытаясь схватить его за полы халата.

В панике старик рванул дверь.

- Кондратьевна, - позвал он нянечку. – Иди сюда, мне нужно поговорить с тобой.

Софья Кондратьевна поставила в угол швабру, и засеменила к старику.

- Чего тебе, миленький? Может, чайку хочешь, или хлебушка принести? – спросила она, ласково глядя на старика.

- Кондратьевна, ты мне священника завтра позови, - шепотом попросил старик, с тревогой поглядывая на дверь, опасаясь, что Люцифуг его может подслушать.

- Бог с тобой, зачем? – испуганно замахала на него руками нянечка. – Ты что, милок, помирать собрался?

- Да, нянюшка, видно пришла моя пора. Я прошу тебя, не отказывай! Мне нужно исповедаться.

- Да ведь церковь наша закрыта на ремонт, - вздохнула нянька.

- А ты домой к священнику сходи. Он, говорят, где-то рядом живет.

- Может доктора лучше? Что у тебя, миленький, болит? Давай, скажу завтра Сергею Петровичу, пусть он тебя осмотрит.

- Нет, нянюшка, только не врача. У меня душа болит, а от этой боли лекарства нет. Ты в Бога веришь, Кондратьевна?

- А как же. Я в церковь хожу каждое воскресенье.

- Тогда Богом тебя прошу, приведи ко мне священника, а то придется мне в Страдалище идти.

- Да какие у тебя грехи, что страсти такие говоришь?

- Если я не исполню то, что должен был исполнить, мне не избежать наказания в чистилище князя тьмы. Я день и ночь Бога молю, чтобы помог мне выйти от сюда, дабы я смог закончить свою миссию. Но видно, суждено мне умереть в этой больнице. Пожалей меня, позови священника! – горестно произнес старик, и по его морщинистым щекам потекли слезы.

Нянечка в знак согласия закивала головой, жалостливо глядя на расстроенного старика. Она знала, что с душевнобольными лучше не спорить. «Мало ли чего ему в голову может прийти. Надо же, миссия. А такой тихий и хороший старичок. Скромный, никогда не буянил», – по думала она.

- Хорошо, миленький, не волнуйся. Завтра, когда сдам смену, разыщу священника. Моя подруга помогает по хозяйству нашему батюшке. Может она уговорит его к тебе прийти.

- Спасибо, нянечка. Теперь засну спокойно.

Старик вернулся в палату. Было так темно, что в первую минуту он не мог ничего разглядеть. Постепенно его глаза стали привыкать к темноте, и старик боязливо кинул взгляд в дальний угол, где несколько минут назад появилось красное свечение. Но на этот раз там тоже было темно, не было там и Люцифуга. Вздохнув с облегчением, старик на ощупь пошел к своей кровати, которая стояла у окна. Зеленоватая луна, выглянув из-за пенистых облаков, тотчас спряталась, словно испугавшись чего-то. Послышался шум дождя.

Зябко поеживаясь, старик натянул тонкое больничное одеяло почти до самого подбородка. Сон мягко надвигался на него, вначале собираясь в яркие разноцветные пятна, затем, принимая все более четкие формы…

…Солнце струилось разноцветными бликами, плавно переливаясь на фоне изумрудного небосвода. Он бежал по дорожке вечнозеленого сада на последнюю встречу с Другом. Он знал, что Друг должен скоро покинуть Святой Город, и получил разрешение следовать за ним. Душа его была наполнена ликующей радостью и волнением. Он был юн и прекрасен, как и все живущие в Святом Городе. Его помыслы были чисты и возвышенны, а душа была наполнена божественной любовью.