Александр Шабалтас - Во власти Зверя

- Что же нам делать? Как остановить Люцифера? – воскликнул юноша.

- Ты помнишь, мой мальчик, учение о Великой Любви? Ни при каких обстоятельствах не отвечать злом на зло, ненавистью на ненависть. Одна искра гнева способна вызвать величайший пожар, последствия, которого будут необратимы. Сейчас над Землей нависла Тьма, которую мы называем Духовной Ночью. К большому сожалению, мы не имеем права вмешиваться в ход событий, пока человечество само не решит, чью сторону ему принять - Люцифера или Бога. Этот выбор затруднен еще и тем, что Антимир усилил свое воздействие на человеческое сознание, искривив в нем пространственно - временные ощущения.

- Но как же люди смогут сделать выбор, если они уже отравлены ядом ненависти и безверия?! Как они смогут понять, что только ЛЮБОВЬ спасет их многострадальные души?

- А Совесть! Этот духовный голос – великий дар ТВОРЦА, который дан людям еще до рождения. Он есть в каждом из нас, в каждом человеке, живущем на Земле, и даже у страдальцев, томящихся в чистилище Антимира. Это единственный канал духовного воспри-ятия! Если на Земле останется, хотя бы несколько человек, способных установить с нами связь через него, мы будем знать, что выбор светлой направленности сделан.

«Липкий туман окутал город. Был третий час ночи, когда из церкви вышел священник…».

Иван перестал печатать, закурил очередную сигарету и поставил турку с водой на плиту. Настенные часы пробили два раза. Иван всегда любил работать ночами. Кухня - кабинет располагала к этому: здесь можно было курить, пить кофе, спокойно думать. Только здесь, поздней ночью, он мог отрешиться от унылой реальности каждодневных забот и окунуться в сладостный мир грез и фантазий. Быть может, именно эти мгновения придавали ему силы и смысл жизни. В свои тридцать четыре года Иван написал три детективные повести и несколько рассказов. В основном зарабатывал на хлеб статьями в газеты, работая внештатным корреспондентом. Но любимым делом была писательская работа. Вот и сейчас, начиная новую повесть, он ощутил знакомое возбуждение и радость. О чём будет писать, пока не знал, но когда сел за компьютер, где-то в глубине его сознания стали появляться смутные образы и картины.

Вода в турке закипела, Иван заварил кофе покрепче. Приятный аромат разлился по кухне, вызвав довольную улыбку на его лице: давно он не чувствовал себя так спокойно и хорошо, как в эту ночь. С наслаждением сделал первый глоток.

Зазвонил телефон. В тишине он прозвучал неожиданно громко. Иван поспешно схватил трубку.

- Ваня, Коля повесился! – кричала Лена на другом конце провода.

На мгновение Иван ощутил удушье, непривычно заныло сердце. Скорее по инерции, чем, осознавая, что говорит, произнес сдавленным голосом:

- Лена, я сейчас буду. Вызови скорую и милицию.

Повесив трубку, он зачем-то посмотрел на только что напечатанную им фразу: «Был третий час ночи…», затем машинально взглянул на часы: они показывали четверть третьего. В сильном смятение Иван принялся шагать по кухне. Он никак не мог представить друга мертвым, да еще с петлей на шее! Произошла чудовищная ошибка! Оптимист и здоровяк Николай слишком любил жизнь. А в данном поступке – крик души, полная потеря воли.

- Этого не может быть, - повторял Иван, как заклинание.

Несчастье в одно мгновение перечеркнуло прошлое. Нахлынуло невыразимое чувство одиночества, казалось, непроницаемая пустота окружила его со всех сторон. Бледный, с окаменевшим лицом, он совсем не походил на того счастливого человека, каким был всего несколько ми-нут назад.

Испугавшись своих ощущений, Иван стал быстро одеваться. Машу, он решил не будить. «Будет лучше, если она обо всем узнает утром», - подумал он, чувствуя, что у него сейчас просто не хватит сил сообщить ей о случившейся трагедии. Тихо прикрыв за собой дверь, он спустился на улицу.

Липкий туман окутал город. Было сыро, холодно и вскоре Ивана начало знобить, сердечная боль, резко начавшаяся дома, не утихала. Он машинально прижал руку к груди, к тому месту, где затаилась боль.

Николай жил в двух кварталах от его дома; дорогу Иван знал хорошо, поэтому в темноте и тумане шел достаточно быстро. Но чем быстрее он шел, тем сильнее болело сердце. «Я дойду, я обязательно дойду», - задыхаясь, твердил он про себя. И все же, вынужден был остановиться: ноги почему-то стали ватными и отказывались повиноваться. Присев на скамейку, чтобы немного отдышаться, Иван потерял сознание.