Пётр Михеев - Психология греха

- Возир? Возир, вы меня слышите?

Мужчина что-то пробормотал. Психиатр сжала зубы. Ну всё. Даже доктор упал в её глазах. Не было ни одного человека среди заблудившихся в городе, который был бы нормальным здравым человеком. Нет, она не искала идеала. Виктория была реалисткой. И она понимала, что все, встреченные ею – каждый был со своим отклонением. Кроме Нептуна. Но и с ним она пересеклась на очень короткое время. Доктор был единственным, в ком она хотела видеть, пусть не рыцаря, но хотя бы достойного человека.

- Возир, очнитесь, - удручённо бросила Виктория в пустоту. Что теперь делать? Как с пьяным человеком идти дальше? Он был обузой, не более того.

Доктор вдруг приподнялся, чего никто не ожидал. Одной рукой он вляпался в своб рвоту, а второй схватил ближайшую бутылку и разбил её.

- Я же предупреждал, - заплетающимся языком заговорил он, - если ещё раз вас увижу! Ну, вы сами напросились!

Виктория отскочила назад.

- Что он несёт? – спросила Криста, как обычно начинаяя злиться.

- Мне кажется, он спутал нас со своей семьёй, - предположила Виктория. Прямо как продолжение видения.

- Идите, идите сюда, дорогие, - продолжал доктор, подползая к ним. – Где ж это мой револьвер? Я ведь его так хранил для вас.

- Что, снова представляешь меня своей дочерью? – с издёвкой поинтересовалась Криста.

- Не надо, Криста, - осуждающе остановила её Виктория. Её мучил вопрос, что же теперь делать. Алкоголь не скоро выветриться из головы мужчины. Ему нужно поспать. Но безопасно ли его было оставлять тут?

- Ты бы знала, - обратился Возир к Виктории в роли воображаемой жены, - как я тебя ненавижу. Ты всегда смотрела на меня с укором. Что бы я не сделал, что бы не сказал – один укор и разочарование в твоих глазах. Трудно было воспринять меня таким, какой я есть? Не могу. Не могу-у-у-у! Эта страсть, желание, голод – грех, он сильнее меня. А ты смотришь и качаешь головой, как будто я ничтожество! Иди. Иди сюда. Я столько раз пытался выбить из тебя то выражение лица. Но я знаю, как тебе его сейчас украсить.

Виктория замерла. Но не из-за слов Возира, а из-за того, что было за ним. Кто был за ним.

- О, чёрт... – выдохнула Криста.

Мужчина с чёрной бородой и длинными волосами стоял прямо за пьяным ползущим Возиром. Он начал постукивать кувалдой, которая была до сих пор красной от крови Гордона. Возир, услышав стук, повернулся. Он протрезвел в сию же секунду. Посмотрев в лицо незнакомца, он посмотрел в лицо смерти. Он чувствовал её холодное дыхание. Чувствовал, как она вырывает его от его проклятого желания, которое доставляло страдания стольким людям.

- Нет, - панически пропищал Возир, - пожалуйста, не надо!

Звон колокола эхом раздался по всему отсеку.

- Верни!... Мне!... Её!... – тяжело дыша после каждого слова чётко по нарастающей прокричал мужчина. Он закинул кувалду над головой; Возир лишь поставил руки перед лицом, как его жена в видении Виктории, когда доктор почти приступил к её избиению.

Тишина длилось одно мгновение. Кувалда просвистела, рассекая воздух, и обрушилась на грудную клетку доктора, без особого труда раздавив её, как спичечный коробок. После такого удара нельзя было выжить. Возир Гулио, провёдший жизнь по-свински, принял смерть почти так же – среди пустых бутылок и собственной рвоты. В центре его груди теперь образовалась дыра, открывшая глазам рядом стоявших внутренности его тела: сквозь порванную одежду и раздробленные кости были видны позвоночник, мышцы, часть сердца и кровь, быстро заполнявшую эту выдавленную дыру.

Руки доктора, в одной из которых была разбитая бутылка, всё ещё тряслись. Сумасшедший незнакомец поднял кувалду, к которой прилипли кусочки плоти врача, и начал снова постукивать ею словно стряхивал всё ненужное. Он остановился и посмотрел на двух женщин, пребывавших на грани истерики из-за произошедшего:

- Верни! – завыл он с новой силой.

- Бежим! – опомнилась Виктория, схватила Кристу за руку и пулей устремилась к выходу. Они безоружны. Они – запуганные жертвы для маньяка, которому ничего не стоило убить человека. Жестоко убить. Человека.

Все мысли в голове Виктории были заняты одним желанием выжить. Перед ней чётко вырисовалась картина того, что в убийце не было ничего человечного. Поэтому ему не свойственны людские ошибки. Нельзя ожидать никакий поблажки от него, неважно, мужчина ты или женщина, взрослый или ребёнок. У него нет жалости ни к кому. Но как такое могло случиться? Что превратило его в чудовище? Виктория могла только догадываться. Произошло это от того, что под влиянием некотрых внешних факторов он позволил врождённому злу в себе захватить его разум, всё его существо, и больше никогда не отпускать. Стоит только найти оправдание аморальному поведению, на чуть-чуть ослабить сопротивление искушению, которое вечно под боком человека ждёт подходящего момента для выпада, и всему разумному приходит конец. Человек расстворяется, оставляя после себя один только сосуд, наполненный собственноручно взращенными демонами, движимыми инстинктами, внезапно появляющимися и исчезающими намерениями. Необратимое изменение, которое постигло и Церуго.