Дэвид Кейс - Таящийся ужас 2

Поначалу мне показалось, что из будки «приемника» вырвался ураган — бумаги разлетелись по всей комнате, стойка с пробирками лежала в углу в окружении стеклянных осколков, стулья и кресла были перевернуты, а одна из штор безвольно повисла, наполовину оторванная от карниза. На полу стоял большой эмалированный таз, в котором продолжали догорать обуглившиеся куски документов.

Я знала, что не смогу найти муху, как меня просил Андре. Женщины способны почувствовать то, до чего мужчины доходят силой своей логики и анализа; это — та самая форма знания, которую они практически никогда не в состоянии оценить по достоинству и потому презрительно именуют интуицией. Я уже знала, что муха, которую просил найти Андре, уже побывала в руке моего сына, и именно я заставила его отпустить ее на волю.

До меня донесся шуршащий, шелестящий звук — Андре передвигался по соседней комнате, после чего раздался странный, какой-то булькающе-всасывающий клекот, словно он испытывал определенные затруднения, поглощая молоко.

— Андре, мухи здесь нет. Может, ты дашь мне какие-нибудь дополнительные детали, что именно надо искать? Если не можешь говорить, постучи или еще как-то дай понять… Ну знаешь: один удар — да, два удара — нет.

Я изо всех сил пыталась сдерживаться, говорить как можно спокойнее, однако едва смогла проглотить душивший меня вопль отчаяния, когда он дважды отстучал свое «нет».

— Андре, можно я войду к тебе? Я не знаю, что могло произойти, но что бы ни было, я буду достаточно мужественна, дорогой.

Через секунду-другую, которые ушли на молчаливое колебание, он стукнул один раз.

Едва переступив порог, я остановилась как вкопанная, увидев Андре, голову и плечи которого накрывала коричневая бархатная скатерть, прежде лежавшая на круглом столе — том самом, на котором он обедал, когда не хотел подниматься в столовую. С трудом подавляя смех, который в любую минуту мог перейти в рыдание, я проговорила:

— Андре, мы завтра поищем, при дневном свете. Может, тебе лучше прилечь? Если хочешь, я провожу тебя в комнату для гостей, так что тебя никто не увидит.

Его левая рука дважды постучала покрышке письменного стола.

— Андре, позвать доктора?

— Нет, — отстучал он.

— Можно позвать профессора Огье, он-то определенно поможет…

Быстро и отрывисто он дважды стукнул по дереву. Я не знала, что мне делать или говорить, и неожиданно произнесла:

— Сегодня утром Анри поймал какую-то муху и хотел показать мне, но я сказала ему, чтобы он ее отпустил. Может, это была именно та, которую ты ищешь? Сама я ее не видела, но мальчик говорит, что у нее была белая головка.

Из груди Андре вырвался какой-то металлический, звенящий вздох, и я прикусила суставы пальцев, чтобы не заплакать навзрыд. Его правая рука упала, но вместо длинных мускулистых пальцев я увидела лишь какую-то серую палку, снизу которой торчали обрубки, чем-то походившие на иссохшие корешки ветвей, отходивших от более мощного древесного ствола, — они свисали почти до самых его колен.

— Андре, дорогой, скажи мне, что произошло. Ведь я смогу больше помочь тебе, если буду знать. Андре… О, это просто невыносимо! — Я наконец разрыдалась, не в силах больше выносить эту муку.

Выдав одиночный стук «да», он указал мне левой рукой на дверь.

Я вышла и там, за порогом, смогла наконец дать волю своим слезам, тогда как он запирал за мной дверь. Снова послышался треск клавишей пишущей машинки, а я все ждала. Наконец он прошаркал до двери и подсунул под нее лист бумаги.

«Элен, приходи утром. Мне надо подумать, а потом отпечатать для тебя объяснение всему случившемуся. Прими одну из моих снотворных Таблеток и сразу же ложись в постель. Завтра, моя любимая, ты мне будешь нужна свежей и бодрой.

А.»

— Андре, ты хочешь чего-нибудь на ночь? — прокричала я через дверь.

Он ударил дважды по дереву, и вскоре я опять услышала звук пишущей машинки.

Проснулась я, когда солнечные лучи коснулись моего лица.

Я установила будильник на пять часов, но не услышала его — очевидно, сказалось снотворное. Да и спала я как бездыханная — ни малейшего намека на сновидения. И вот я оказалась снова в объятиях собственных снов наяву, и тут же, как дитя, вся в слезах, вскочила с постели. Было всего лишь семь часов!

Кинувшись на кухню, я сама, на глазах у изумленных слуг, быстро приготовила кофе, бутерброды с маслом и опрометью бросилась в лабораторию.

Андре отпер дверь после моего первого стука и тут же закрыл ее, едва я поставила поднос на письменный стол. Голова его была все так же накрыта, но по смятой одежде и спутанным простыням я поняла, что он постарался хоть немного вздремнуть.