Крис Картер: Беспокойство (Фотографии не лгут). Файл №402

— Очень интересно! — пробормотал он.

— Консьерж в подъезде говорил, что сюда не ходит никто из посторонних. И вообще, большинство помещений в этом здании давно уже пустует, поэтому людей здесь появляется очень немного, — сообщил полицейский, принесший ключи.

Эриксон усмехнулся:

— Консьерж здесь дрыхнет двадцать часов в сутки. Кроме того, подняться сюда можно и по пожарной лестнице, которая находится с южного торца здания. Я уже проверял — ее ступеньки ;еще в состоянии выдержать вес человека. Кстати, теперь мне ясно, кто унес отсюда зубоврачебное кресло. Только вот непонятно, зачем оно ему понадобилось?

— Зубоврачебное кресло? — насторожился Молдер. — А почему вы уверены, что оно унесено именно сейчас?

— Там из пола выдраны болты, удерживавшие станину. Не вывинчены, а именно выдраны — «с мясом», то есть с частью деревянного основания. Трудившийся над ними человек явно торопился, а силы ему было не занимать. При этом плевательница и стойка для подносов остались.

— Значит, Шнауцу понадобилось зубоврачебное кресло? — задумчиво пробормотал Молдер. — Похоже, к своим медицинским экспериментам он готовился весьма основательно…

Яркий свет бил прямо в лицо, проникая даже сквозь сомкнутые веки. Скалли попыталась открыть глаза, но тут же была вынуждена вновь их прищурить. Ослепительно-белая лампа находилась совсем рядом, надо было только протянуть руку и отвернуть ее в сторону. Скалли попыталась поднять руку, но не смогла этого сделать — кисть осталась неподвижной, будто ее что-то держало.

Тогда Скалли шевельнула головой и попыталась расправить плечи. И обнаружила, что последнее удается с трудом. Скосив глаза вбок, она убедилась, что сидит в кресле, напоминающем зубоврачебное, а ее руки намертво притянуты к подлокотникам широкой лентой скотча. Ног видно не было, но. подергав ими, Скалли убедилась, что они тоже спеленуты намертво.

Память постепенно воскрешала все произошедшее — аптека, ключи от машины в руке, укол в ногу и туман, заволакивающий сознание. «Сумеречный сон»! Наркоз, которым Шнауц усыплял своих жертв! Надо было проявить очень большую неосторожность, чтобы вот так, за здорово живешь, из охотника внезапно превратиться в жертву.

Скалли отвернула голову в сторону, насколько это было возможно, и попыталась разглядеть помещение, в котором находилась. Узкая длинная комната непонятных размеров — из-за полумрака и бьющего в глаза яркого света стены помещения как бы тонули во тьме. Низкий потолок и отсутствие каких-либо окон, по крайней мере, в пределах той части помещения, которую можно было оглядеть. Никакой мебели в комнате тоже не было — если не считать придвинутой справа к креслу высокой табуретки, на которой стоял блестящий металлический поднос.

Лежащие на подносе предметы были следующим, что привлекло внимание Скалли. Поднос находился чуть ниже уровня ее глаз, поэтому точно разглядеть, что находится на нем, не представлялось возможным. Однако все это ужасно походило на набор хирургических инструментов. Особенно в сочетании с яркой лампой и креслом, явно имеющим медицинское происхождение. Скалли почувствовала легкое дуновение ужаса.

Ощущение леденящей холодной струи было настолько сильным, что Скалли не сразу сообразила, что по помещению всего лишь пронесся поток холодного воздуха. А в следующий момент ока осознала, что впереди, там, где темнота из-за бьющего в глаза света лампы казалась особенно кромешной, кто-то стоит.

— Отпустите меня! — произнесла Скалли, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более твердо и спокойно.

Стоявший в темноте человек пошевелился и шагнул вперед.

— Все в порядке, — произнес он по-немецки.

Скалли глубоко вздохнула и произнесла на том же языке:

— Джерри, ты ведь сам прекрасно понимаешь, что все кончено. Отпусти меня сейчас же.

Джерри Шнауц протянул руку и отвернул лампу немного в сторону — так, чтобы ее свет падал на столик с хирургическими принадлежностями. Теперь стало видно и лицо самого Джерри. Он улыбался.

— Джерри, ты ведь знаешь, что я не желаю тебе зла. Я только хочу помочь тебе, избавить тебя от страха перед твоим отцом, как можно более убедительно произнесла Скалли, продолжая пользоваться языком Гете, Шиллера и Фрейда.

Джерри Шнауц покачал головой.

— Нет, — произнес он по-немецки. — Я его уже давно не боюсь. Наоборот, это я должен помочь тебе.

Скалли вновь почувствовала, что ее охватывает ужас — такая железная, спокойная убежденность звучала в голосе Джерри Шнауца.