Сет Грэм-Смит - Президент Линкольн - охотник на вампиров

— Вы говорите о вечной жизни. О разуме и теле, — продолжал Эйб. — Но как же душа?

— На что душа бессмертному созданию?

Авраам улыбнулся. Перед ним сидел странный человек со странным взглядом на жизнь. Всего второй человек в его жизни, которому была известна правда о вампирах. Он слишком много пил и говорил неприятным высоким голосом. Ну как тут было к нему не привязаться?

— Начинаю подозревать, — заметил Эйб, — что вы желали бы стать одним из них.

По рассмеялся:

— Разве наше существование без того недостаточно долгое и печальное? Кто, Господи помилуй, желал бы его продлить?

На следующий день, 24 июня, Эйб в одиночестве шел по улице Сен-Филип. Аллен Джентри еще не возвратился от источника греховных наслаждений минувшей ночи, а По на рассвете нетвердой походкой отправился к себе в пансион. Эйб проспал полдня, а потом решил подышать свежим воздухом. Он рассчитывал, что прогулка разгонит туман в голове и избавит его от горького привкуса во рту.

У реки я заметил какое-то столпотворение. Люди толкались вокруг платформы, разукрашенной красным, белым и синим. Над импровизированной сценой висел транспарант: «АУКЦИОН! СЕГОДНЯ! ПРОДАЖА РАБОВ! В ЧАС ДНЯ!» Перед платформой собралось более сотни людей. Неподалеку толпилось почти вдвое большее число негров. В воздух поднимался дым от курительных трубок. Будущие покупатели переговаривались, шум голосов перемежался редким смехом. Назначенный час близился, мужчины держали карандаши и бумагу наготове. Аукционист — крепкий, низенький и розовый, чистый боров — вышел на сцену и начал: «Достопочтенные джентльмены, с радостью представляю вам первый сегодняшний лот!» При этих словах первый негр, мужчина лет тридцати пяти, вышел на сцену, низко поклонился, улыбнулся и выпрямился во весь рост. На нем был плохо сидящий костюм (кажется, специально приобретенный ради этого случая). «Здоровяк по имени Кафф! В расцвете сил! Лучшего работника на поле вам не найти! К тому же подарит хозяевам целый выводок сыновей, с такими же крепкими спинами!» «Здоровяк», как мне показалось, страстно надеялся, что его сегодня купят. Он держал спину прямо, улыбался и кланялся, а аукционист все расписывал его достоинства. Я испытал жалость и отвращение. Вся жизнь этого мужчины, жизнь грядущих поколений его потомков — все зависело от этого момента. Все находилось в руках незнакомца. В руках человека, который заплатит самую высокую цену.

За два дня собирались продать двести рабов. Всю неделю перед аукционом людей держали в двух амбарах, куда будущие покупатели могли свободно прийти и осмотреть товар.

Осмотр включал в себя все мыслимые способы унижения. Мужчин, женщин и детей — всех от трех до семидесяти пяти лет — заставляли обнаженными стоять перед незнакомцами. Рабам щупали мускулы и раскрывали рты, чтобы осмотреть зубы. Их заставляли ходить и нагибаться, чтобы убедиться в отсутствии хромоты. Негры должны были перечислять свои умения и помогать набить себе цену.

Это противоречило их интересам, ведь чем выше была цена, [16] Цена здорового мужчины в расцвете сил доходила до тысячи ста долларов (немыслимая сумма для раба), тогда как пожилая женщина или человек с физическим недостатком могли уйти за сто долларов или даже дешевле. тем меньше вероятность, что рабу удастся скопить денег и купить свободу у доброго хозяина.

Чудовищное зрелище! Мужчины и женщины! Дети и младенцы — все выставлены на потеху угрюмой толпе так называемых «джентльменов»! Я увидел негритянскую девочку лет трех-четырех. Она крепко держалась за мать и никак не могла взять в толк, зачем ее так вырядили, зачем накануне вечером отмыли дочиста, а теперь заставляют стоять на платформе, пока какие-то мужчины выкрикивают числа и размахивают клочками бумаги. Я снова задался вопросом, почему Создатель, сотворивший всю эту красоту, опорочил ее злом.

Если Линкольн и почувствовал некую иронию в том, что он затем и спустился вниз по реке, чтобы продать товар этим самым плантаторам, дневник об этом умалчивает.

«Джентльмены, прошу внимания! Представляю вам прекрасный образец семьи! Бычок по имени Израиль — с отличными зубами, к тому же необыкновенно крупного телосложения. Ни в одном округе вам не сыскать такого прекрасного работника для посадки риса! А вот его жена, Беатрис! Руки у нее не слабее, чем у мужчины, а пальцы — нежные и ловкие, в самую пору, чтобы чинить хозяйские платья! Их дети — мальчик десяти-одиннадцати лет, без сомнения, станет работником не хуже отца; и девочка — четыре года — личико как у ангелочка! Удачнее семьи вам не найти!»